Вaсюгaнскиe тoпи (эрoпoвeсть)
1чaсть
Вeртoлёт кoснулся зeмли и пoдпрыгнув, тяжeлo oпустился нa шaсси, пoд стиxaющий рoкoт двигaтeля и трeск лoпaстeй. Здeсь бaзируeтся гeoлoгoрaзвeдoчнaя экспeдиция нeфтяникoв. К вeртoлёту пo высoкoй трaвe пoдxoдили двa чeлoвeкa, пригибaясь пoд шквaлoм вeтрa, рaзнoсимoгo лoпaстями жeлeзнoй перо. Винт вeртoлётa зaмeр и в oткрывшуюся двeрь из сaлoнa, стaли выxoдить пaссaжиры. К два встрeчaющим нaпрaвилaсь жeнщинa в тяжёлoм дoждeвикe с рюкзaкoм зa спинoй. Зa нeй слeдoвaли двoe мoлoдыx пaрнeй с грoмoздкими сумкaми чeрeз плeчo, с трeнoгoй нивeлирa пoд мышкoй.
– Кoгo нaм привeзлa, дoчкa? – спрoсил пoжилoй, тяжкий мужчинa, зaбирaя у жeнщины тяжёлый рюкзaк.
– Привeзлa прaктикaнтoв – мoлoдыx спeциaлистoв, a тaм пoсмoтрим кaкиe спeциaлисты, чтo у вaс тогда нoвeнькoгo?
– Чeгo бaб нe прислaли? Oпять с мaтeрью oдни будeтe угождать. Ты, Тaнюxa, мoлoдaя, a мaтeри зaмeнa нужнa.
– Нe сeрчaй, пaп, пaру мoлoдуx приxвaтилa, вoн у вeртoлётa тoлкутся.
– Чeгo нe пoдxoдят? Xoчу пoглядeть пoближe, сии мeня мeньшe интeрeсуют, – кивнул нa рeбят мужчинa, – Пeтькa, пoмoги бaбёнкaм с вeщaми, – брoсил oн чeрeз плeчo пaрню, стoящeму зa eгo спинoй.
– Дaвaй, брaтишкa, пoдсoби дeвушкaм, – пoддeржaлa Тaтьянa oтцa, – тoлькo зa зaдницы срaзу нe xвaтaй, пущай пoпривыкнут
– Ну, a вы, чтo зa спeциaлисты? – Придирчивo рaссмaтривaя рeбят, oбрaтился к ним мужчинa, – eсли тoлькo пo бaбaм, тaк тaкиx спeциaлистoв у мeня и бeз вaс дeвaть нeкудa. Дaвaйтe знaкoмиться, нaчaльник пaртии, Митрoxин Пaвeл Никoлaeвич.
– Кoлпин Aрсeний и Трёxин Юраша – студeнты трeтьeгo курсa Мoскoвскoгo гeoлoгoрaзвeдoчнoгo унивeрситeтa имeни Сeргo Oрджoникидзe. Нaпрaвлeны к Вaм в пaртию на прoxoждeния прoизвoдствeннoй прaктики.
– Ну добро, а штатив в чем дело? привезли без рейки?
– Нам сказали, что получим держи месте… – пояснил Арсений.
– Раз сказали, получите и распишитесь – зыркнув на гостей, подтвердил Павел Николаевич.
– И приставки не- только рейку, – усмехнулась Татьяна, оценивающе посмотрев нате ребят.
За коротким знакомством к ним подошли двум молодых девчонки в сопровождении Петьки Митрохина с чемоданами в руках и поздоровались. Представившись учащимися кулинарного техникума, направленными, т. е. и ребята на летнюю практику в район, откуда их приписали к поисковой партии геологов нефтяников. Одна назвалась Анастасией Стрункиной, другая Надеждиной Полиной.
– Аюшки? же, раз приписали, будем жить согласно предписания, – располагающе глядя на молоденьких девчат, повеселел начальник и избавив прибывших девушек ото чемоданов, направился по просеке, уходящей в глубину густого сооружение, ведущей к месторасположению лагеря, наспех разбитому среди высоких сосен в низине, в отдалении от болотной топи. Деревянные постройки, воздвигнутые въявь на короткий срок, не предполагали проживания в них в зимний сессия. Правда, пара строений были сделаны основательно и сверху долго, но, со слов Павла Николаевича, сии домишки изначально предназначались, как зимовье для охотников и лесничих.
* * *
В одной с изб помещалась семья самого Митрохина в количестве четырёх действующих лиц: начальника партии, его жены Пелагеи Кузьминичны, пока еще не старой женщины, но уже в годах, с редкой проседью в голове, с оплывшей фигурой, с осанистым тяжёлым раком, устойчиво размещённым на полных натруженных ногах, незамужней дочери хозяев, Татьяны и младшего сына Петьки, малограмотный старше пятнадцати лет, живущего в районном интернате и приезжающего для летние каникулы к родителям в партию.
Пелагея Кузьминична, работала с мужем в партии, суще и поварихой, и прачкой, успевая в доме по хозяйству, для огороде. Татьяна – молодая женщина двадцати пяти полет, прожившая два года со своим институтским однокурсником, так разочаровавшаяся в браке от однообразной рутины бытовых трудностей, идеже даже потребность в сексе не удержала её через развода со своим молодым супругом. Татьяна вернулась к родителям, родимый посодействовал с трудоустройством в поисковую партию на должность инженера нефтяника первой категории. Значительнее женщина о замужестве не помышляла, но проснувшиеся в ней, по (по грибы) время короткого брака, плотские страсти, имели домашние неизбежные последствия.
Всё бы шло хорошо, же из интерната домой на каникулы приехал Петька. После годы учёбы, Татьяна видела брата не больше двух раз и была приятно удивлена в произошедших переменах в своём сводном брате. Малец не только вырос, но и заметно возмужал, раздался в плечах, окреп, спорт есть его фигуру по мужски крепкой и рельефной. Повально произошло ещё до выезда в геологическую партию. Старики были на работе. Татьяна, выйдя из настроение, вернулась в общую с братом спальню и обратив внимание нате возвышающийся бугор на теле брата, прикрытый лёгкой простынёй и сбоку лежащие трусы, снятые перед сном, не поверив в реальные размеры, предполагаемого органа, потянула её к ногам и присвистнула.
– Согласен ты, братишка, видать по всему, уже мало-: неграмотный мальчик, а мужик, вон ведь какого конька горбунка отрастил. Симпатия склонилась над Петькой и провела пальчиком по стреле пениса, однако стояк был настолько крепким, что обелиск всего качнулся, вернувшись на прежнее место, поражая своим совершенством в в такой мере ранние годы своего обладателя. Татьяна перенесла ногу при помощи брата и заведя руку себе за спину, двумя пальчиками сопроводила могучий стержень по месту назначения в свою приоткрытую вагину. Зажмурившись, милосердная сестра медленно опустилась на ствол Петьки, протяжно замычав и дойдя после полного погружения, ощутила касанием матки вошедший в неё болт молодого парня. Открыв глаза, она встретила очумелый взгляд, уставившегося на неё брата. Его щипанцы легли на колени сестры, придерживая раскачивающееся пикнид партнёрши. В раскрывшуюся прорезь халата, Петька видел, по образу колышется грудь Танюшки, маня его прикоснуться к круглым полушариям с тёмными околососковыми кружками, заканчивающиеся кнопками затвердевших сосков. Перехватив его неестественный взгляд, Таня сбросила халат себе за спину, предоставив брату полную свободу прибрать к рукам свои руки, что усилило возбуждение женщины и погодя время тепло в её бёдрах заполнило промежность, отдаваясь вот влагалище, наполненного соками, изливающимися по ногам Татьяны. Во вкусе давно никто не прикасался к её груди, неважный (=маловажный) заставлял трепетать от тянущей сладкой боли, исходящей с сжатых пальцами сосков, не разрывал стенки тёмного прохода, наполняя его сгустками пульсирующей спермы, обволакивающей мужской половой орган мужчины, скользящий во влагалище молодой женщины.
Горизонтально рядом с братом, Таня наслаждалась тихим покоем и нежностью к Петьке, предвидя наперёд, что ей уже не придётся в отчаянии притуляться в постель со случайными мужиками в поисках временного умиротворения души и плоти.
– Петруша, лишь только честно, я у тебя не первая? – тихо прошептала Татьяна.
– Ты у меня не первая, сестричка, я ещё в детском саду в бессловесный час девчонкам в трусы лазил и, помнится, пользовался у них успехом.
– Допустим, что ты такой дурак, Петька! Я серьёзно спрашиваю, про женщины это важно знать, что именно возлюбленная стала первой в жизни мужчины.
– Да первая твоя милость, дай бог, не последняя… – успокоил Петька сестру, катая пальцем сосец на её груди.
– Отстань, третий раз с целью меня это уже слишком. Откуда у вас пацанов только лишь силы берутся с тётками трахаться, – возмутилась Татьяна.
Отбрехаться сестре Петька не успел, в прихожей раздался звонок и Татуся опрометью кинулась в ванную, на ходу бросив брату его штаны.
– Одевай скорее, я в душ, дверь родителям открой, а в таком случае сами отопрут…
– Иду! – крикнул мальчишка, в спешке выбегая в прихожую, – а названиваете, поспать не даёте, сонным голосом встретил Петька вошедшую матика с сумкой продуктов.
– Сколько можно спать, сынок, нона на дворе, – недовольным голосом ворчала мать, передавая сумку в щипанцы сына, – Танюшка тоже дрыхнет?
– Кажется, в ванной, чтоб духом твоим здесь не пахло вода шумит, – предположил Петька, оглядываясь на оконце изо ванной, выходящее в кухню.
Раскладывая принесённые продукты получай полки в холодильнике, Пелагея Кузьминична вдруг почувствовала у себя получай груди ладони Петьки, стоящего у ней за задом. Она испугано замерла и повернув чуть вправо голову, пытаясь взять в толк, что за блажь пришла сыну в башку, грозно процедила сквозь зубы:
– Ты чего паршивец надумал такое, неотлагательно Танька выйдет, а ты мать тискаешь, как девку уличную. Убери домашние грабли, негодник, нашёл себе забаву, шалопай! – пытаясь отвлечь от себя руки сына пыхтела Пелагея Кузьминична, – Таньку тискай, ей сие нужнее, мне от отца хватает.
Щёлкнул чертог и дверь из ванной открылась. Мать облегченно выпрямилась и ткнув Петьку кулаком в окорок, отошла от холодильника, задохнувшись от возмущения.
К вечеру, к себе вернулся Павел Николаевич. Хмуро оглядев домочадцев, ради ужином сообщил, что бригада нефтяников укомплектована и бери днях выезжает на Васюганские низинные болота, идеже им предстоит устанавливать оборудование для забора проб грунта. Отряд будет состоять исключительно из мужчин, количеством червон человек.
– Из баб только вы с матерью, отсюда следует быть стирка, готовка и по хозяйству, всё ляжет получи и распишись вас. Жить с мужичьём всегда проблема для баб, особливо тебе Танька. После ноги вас обеих держать не стану, аж если захотел бы. Тебе, Петька, поди, рановато перестаньте эта наука, но наглядишься не то, как будто на Таньку, на мать полезешь, так точно, не лишне тебе с ними заранее эту науку постичь, за размеру твоего елдака самое время подоспело. Выходит быть, тебе сегодня спать у мамки, вспомнишь её титьки, коли призабыл, ну а мне ночевать с Танькой. Завтрашний день я с бригадой плотников выезжаю на место, строить времянки ради жилья и оборудования.
– Чего это ты с детьми надумал, папаня? – всполошилась жена – на что Петьке моя предмет (учебный) сдалась, мал ещё с бабами этими делами отправлять (должность), тем более с матерью, вон с Татьяной пусть постигает, твоя дочурка, тебе решать.
– Там тебе выбирать не придётся, кто такой завалит, тому и дашь. Какая тебе разница почти кем ноги раздвигать. В милицию не побежишь декларирование писать. Хочешь давай ему, хочешь нет, же он ночует у тебя, а там сами решайте, токмо ему обидно будет видеть, как тебя чужие мужики выдирать станут…
Тем и закончился тот ужин после семейного совета, заранее отъезда на Васюганские топи.
Когда за отцом закрылась дверка в спальню сестры, сын ещё сидел за столом возьми кухне. Мать перетирала полотенцем чистые тарелки и расставляла их в полках в посудном шкафу. С пасмурным лицом она поглядывала в сторону, Петьки, рассчитывая в его благоразумный отказ от отцовской идеи, да тот упрямо молчал, дерзко рассматривая фигуристую осанку своей матери, изображая кроткость на лице перед отцовским решением. Кинув доканывающий взгляд на Петьку, Кузьминична поинтересовалась:
– У тебя сие было с кем-то? – перебирая в пальцах бахрому кухонного полотенца и смягчившись, попросила, – откажись сыночка, невыгодный гоже тебе с матери такие дела начинать.
Так видя упрямое выражение на лице сына, с досадой швырнула держи стол полотенце и отправила Петьку в родительскую спальню преть её. Когда Петька прикрывшись одеялом, вжался в стену, подрагивая в ознобе с предстоящего общения с матерью, дверь в комнату открылась и вошла Пелагия Кузьминична. Выключив верхний свет, она молча сняла с себя чанпао и повесила его на спинку стула. Свет уличных фонарей, попадая через задёрнутые шторы на окне, позволял Петьке наблюдать не только фигуру матери, стоящей у кровати, да и выражение лица женщины, решившейся лечь в постель с родным сыном. Симпатия подтянула к бёдрам рубашку и скинув её с себя с подачи голову, отбросила на стул. Подойдя к столу вытащила шпильки с волос и тряхнув головой распустила тяжёлый узел сплетённой косы по (по грибы) спину. Сев на постель, Пелагея Кузьминична расплела косу и завела шевелюра за уши, опустившись на подушку рядом с сыном, смотря перед собой влажными глазами, полушепотом произнесла.
– Твоя милость получил свою мать сынок, как хотел. Ми тебя чему-то учить?
– Тому, что через тебя потребуют мужики в партии, – касаясь плеча матери, попросил Петька.
– Допустим в рот толкать свои члены непременно станут, – предположила источник.
– А отцу ты это делала?
– Он меня к этому и приучил, – вздохнув, ответила Полюся Кузьминична, – ты хочешь, чтобы я сделала это?
– Хочу, а чисто ещё?
– Могут попользовать мою попку, ну сие уж совсем редко, когда выпьют много…
– Батон с тобой это тоже делал?
– Он всё делал, хоть было не раз с друзьями. Без мази без меры больно, но если всё делать правильно, ведь можно получить удовольствие.
– А мне ты дашь в попу? – с придыханием спросил Петька, поглаживая прохладное стегно матери.
– Конечно, сыночка, но потом. А теперь поласкай свою мамку, с тем чтоб мне было приятно и не так стыдно, мало-: неграмотный легко в первый раз с сыном в постель ложиться…
Прикрыв зыркалки, она ощутила мягкие губы сына, коснувшиеся горячей ланиты, перешедшие к её расслабленному рту. Неумело втянув в себя пересохшие цедильня матери, Петька нежно провёл ладонью по её щеке и опустил руку возьми плечо женщины. Просунув язык в её рот, спирт услышал явный запах водки, хотя за столом, окромя отца никто не пил, подумав про себя, будто не отказался бы то
же пригубить на куража. Сам не догадался, а мать не предложила, надеясь накануне последнего на робость сына перед ней. Полина покорно предоставила мальчишке свой язык, пока оный с упорством вытягивал его напряжёнными губами у неё из рта, то запуская в него свой и скользя им в подъязычье матери. Симпатия, пыталась отвернуть голову, чтобы прекратить эту процедуру возбуждения, да сын помня наказ отца быть мужиком, цепко удерживал голову матери. Вновь и вновь повторял близкие проникновения в её рот, всё более возбуждаясь близ мысли, что там, в партии, кто-то перестань также практически насиловать его мать и она перестаньте терпеть и покорно ждать окончания неприятного возбуждения с чужих мужиков. Решив, положить конец его настойчивому баловству, Пелагия Кузьминична, спустила руку Петьки себе на штука и дёрнув головой прошептала:
– Будет тебе со старухой тешится, Таньку донимай этими забавами, таким побытом ты до дела только к утру дойдёшь, я во всяком случае уже потекла, эдак перегорю и бревном под тобой болеть буду.
– Сколько захочу столько и буду тебя кидать, хоть какую, – упрямо возразил Петька, сжимая крупные сиськи на груди матери, столь долго желанные им сейчас с тринадцати лет. Не проходило и дня, как поперед. Ant. после сном парень наяривал кулаком по возбуждённому члену, скинув плавки по одеялом, не остерегаясь ещё не заснувшей сестры. Рано или поздно рука петьки скользнула на широкий лобок Пелагеи с лёгкой щетинкой отросших пушок, он оторвался от её набрякшего соска и удивлённо глянул в смотрелки матери
–Мам, тебе не нравятся волосы возьми ней…
– Твоему отцу не нравятся, так я ему младше кажусь, затем меня и отдал тебе, чтобы Таньку по-под себя положить. Она вон какая ладная как же сладкая…
Пелагея Кузьминична с болью в душе, не решаясь потрогать к Петькиному члену, всё же заставила себя убивать ладонь на возбуждённый пульсирующий ствол сына, чистосердечно поразившись и по достоинству оценив его размер.
– Этакий красавчик тебе достался от бати, – вздохнула Палагейка, с наслаждением сжимая в ладони Петькино чудо. Такую – в таком случае красоту мне привычней в рот брать, чем слюнями давиться…
* * *
Павля Николаевич проследил взглядом за ушедшей дочерью, встал изо-за стола, взглянув на сына обронил:
– Твоя милость, Петька, слушай мать, но поступай как простолюдин. Пока не возьмёшь её, как мужику подобает бабу брать, так и будешь для своей мамки сынком.
Таша сидела на постели, не веря до конца в отцовскую затею с семейным инцестом, полагая, по какой причине это всего лишь хмельной отцовский розыгрыш другими словами того хуже – какая-то проверка отпрысков. Её размышления прервал звук двери, до последней минуты надеясь, что в комнату войдёт братан, она ждала подтверждения, но по шагам убедилась в ошибке своих ожиданий. Павелка Николаевич, тяжело ступая, подошёл к дочери и опустился около с ней на постель. Татьяна обернулась к отцу и прильнув к его титечки затряслась в рыданиях, как когда-то в раннем детстве.
– Положим, ты чего, дочка! Неужели я тебя меньше заслуживаю, нежели кто-то. Ведь никто знать не хорошенького понемножку об этом, а отдавать тебя посторонним, просто экая жалость. Не противься, милая, ты уже взрослая, красивая мужичка. Приглядишь себе дельного мужика, я препятствовать не стану, а когда с тоски по рукам пойдёшь, что тогда будем готовить, а здесь два своих, родных под боком. Хочешь меня, хочешь Петьку, с дороги, уже определила его балясину для себя. Отнюдь не куксись, дочка.
– Как скажешь папа, вздохнула Татьяна, оторвавшись от груди отца. Пусть будет точно по-твоему. Наверное, ты прав, – поднимаясь с постели, согласилась дочерь. Давай, я постелю, разденься пока и Петькину подушку возьми.
* * *
Ассоци приезжих в сопровождении хозяев вышла в лощину, усеянную низкорослыми деревцами и кустарниками. Через зелёное редколесье просматривались дощатые постройки, поодаль ото них, гусеничный вездеход и грузовик для перевозки оборудования поисковиков.
– Гляди и наше хозяйство, – указывая на невысокие строения оповестил спутников Митрохин. Так, что слева – столовка, дальше за орешником, извиняюсь передо дамами, сортир на два очка, чтобы с столовки далеко не бегать. Налево для женщин, с буквой «Ж», по правую сторону для прочих особей без обозначения. Правее интернат типа барак на двадцать коек, с плотностью заселения доколе на десять человек.
– А для кого ещё десяток коек? – насторожено спросила Настя Стрункина.
– Четыре во (избежание женщин, остальные для брачующихся.
– Мы, что в одном бараке единодушно с мужчинами будем жить?
– Коли захотите вместе, занимайте койки во (избежание брачующихся, нет, через занавеску. Отдельных помещений невыгодный предусмотрено.
– А почему нас не предупредили об условиях проживания, – возмутилась Надеждина Полюся.
– Может они и сами не знают об «условиях проживания», – пожав плечами, усмехнулся Паня Николаевич.
– Даже на войне женщины жили в отдельных землянках, – уточнила Настя Стрункина.
– Воевала? – обходительно отозвался Митрохин.
– Мама рассказывала…
– Мама врать безлюдный (=малолюдный) будет. Возьмёте лопаты на складе и выройте себя землянку, но должен предупредить, что мы базируемся в районе низинных болот, идеже близко проходят подземные воды, спросите наших молодых специалистов, они сие в своём заведении проходили. Единственное, что вы после этого наковыряете, только яму с водой.
– А где Татьяна Павловна живёт, в бараке?
– Татьянка Павловна, моя дочь и неудивительно, что она живёт в моей избе с ограниченным счетом лежачих мест. Супруга моя, Пелагея Кузьминична, фигура весьма крупная, потому дочери с ней на одной койке приставки не- уместиться.
– И где же она спит?
– У неё своя могила. Бывает, что со мной, когда с братом, в кои веки в общем бараке, ежели сильно приспичит мужика.
– А в случае если мы у вас на полу будем спать? – предложила Пуся
– В этой сырости на полу лежать категорически мало-: неграмотный рекомендуется, милая девушка.
– Что же нам мастерить? – плаксиво воскликнула Настя.
– Заселяйтесь в общежитие и обживайтесь то есть (т. е.) милости прошу в мою хижину под бочок к Петьке, дозволительно и ко мне. У Татьяны сегодня встреча однополчан со временем недельной разлуки. Пить будут, песни под гитару горланить и прочие непотребности творить, к ночи заявится.
– А Вы с Петей безграмотный могли бы…
– Не могу, спать с мужиком, интересах меня, это противоестественно. Ну, некогда мне вам тут уламывать, с Татьяной всё обрешите и после ужина буду время), коли надумаете, уважаемые дамы…
– Девушки! – заносчиво уточнила Настя.
– Безвыгодный суть важно, милая, – уклончиво произнёс Павел Николаевич, потупив чемодан Насти на землю и направившись к мужикам, стоящим у вездехода.
– Откель такие сдобные и румяные, Павлюка Николаевич? – Поинтересовался Кудряшов Женька, сменный мастер бурильной установки. Молодка зубоскал, привалившись плечом к гусенице вездехода, докуривал дешёвую «Приму», разглядывая прибывших молодух.
– Практикантки повара, насыщать вас приехали, оболтусов.
– А наша, Пелагея Кузьминична, кем в настоящее время будет значиться?
– Заведующей общепита назначается. На разметку ездил? С завтрашнего дня иди к черту тех студентов к делу пристроишь, на технике меньше катай, чтобы к концу дня едва на ногах стояли. А ведь всех баб у вас заберут.
Оставшись одни, потом ухода начальника, молодые люди в нерешительности переглядывались, отнюдь не зная, что предпринять. Татьяна, взглянув на парней решила форсировать ход событий:
– Так, с вами мальчики, без вариантов, берёте вещички и прямиком в общагу, вечерком увидимся.
Ребята, подхватив сумки направились по мнению тропинке к деревянному бараку, сочувственно оглядываясь на оставшихся девчонок.
– Разливаться, ты пока тоже свободен, не смущай ми девок, до времени.
– С мужиками спать кому доводилось? – обратилась Таша к практиканткам, желая решить, с кем сегодня братишке предстоит бурная Морана.
– Да, – нехотя призналась Полина, смущёно отводя созерцание в сторону.
– Я, нет, – с достоинством ответила Настя, прямо глядючи в глаза своей начальнице.
– А придётся, передразнила Таня подопечную, – точию с кем, сама решу. Ребятишек ваших, к вам блюдо время не допустят, а вот Петьку рекомендую пользу кого начала, не пожалеешь, девонька. Нежный мальчишка и к бабам хороший, хотя хрен у него крупноват, не смотри, ровно молоденький. Нам с мамкой от него достаётся когда-когда…
– А тебе, Поленька с начальником спать выпадает. По себя скажу, хоть и в годах, но молодому фору даст.
– А Ваша мамка?… – спросила Полина, уже угадывая ответ.
– С вами на худой конец по ночам, а её и днём мужичьё донимает, а теперь ей всё полегче станет. Ну, принимаете «условия проживания» или — или в барак на общих основаниях?…
Девушки молча кивнули и взяв чемоданы в обрезки отправились вслед за Татьяной к избушке начальника партии.
Жильё Митрохина на (самом) деле оказалось небольшим, холодный коридор, заваленный хозяйским скарбом, идеже и сесть-то негде, не то, что койку вкатить. Сама комната, с печкой посередине, с верёвками под потолком, ровно по которым на ночь раздвигались простыни, отделяющие койки ведет дружбу) от друга, самодельный столик у окна, с потёртой клеёнкой держи сбитых досках, вот, пожалуй, весь немудрёный устроенность митрохинского жилья.
– Тебе, Настёна, на эту койку, неважный (=маловажный) кривись, когда-то с целкой тебе придётся распроститься, зато бабой станешь с молодым и здоровым мужиком. Очевидно, от сердца отрываю для тебя.
– Да при всем том совсем мальчишка, обидно даже, – расстроенным голосом произнесла Настя.
– Без- реви, дурёха, охотников на тебя и постарше на этом месте с избытком найдётся. С Петькой хоть удовольствие получишь, а с этими… Яко, Поля, тебе здесь располагаться. Да не страдай, Маленький Николаевич тебя не обидит. Дальше, на праздник койке Пелагея Кузьминична почивать изволит если в регулы не позовут. Не переживайте, никакого принуждения после этого нет, всё по обоюдному согласию и мы маловыгодный за так этим грешим, сами увидите со временем.
В коридоре послышался обсуждение, в распахнутой двери появилась Пелагея Кузьминична, оглянувшись, возлюбленная с досадой махнула кому-то рукой:
– Да иди ко всем чертям ты, паскудник, не до тебя мне, – и захлопнув из-за собой тяжёлую дверь, обитую грязным войлоком, прошла в комнату.
– Мачка, принимай пополнение, пока поживут у нас, а там видным-виднешеньк будет… – сообщила Татьяна своей матери.
– Говорила вы, второй ярус коек поднимать надо, – укорила Кузьминична.
– Артесонадо низковат, напомнила Татьяна, – пробовали ведь. Вот, девчонки, ваша хозяйка, Пелагея Кузьминична Митрохина, а это Настя и Поля – твои помощницы. Да ну? вы тут знакомьтесь, а мне надо идти. Счастья вы, коллеги, – усмехнулась Татьяна и вышла за дверь.
Палагея тяжело плюхнулась на кровать, стянула с головы косынку и вытерла хрюкало.
– Через пару часов в столовку, мужиков кормить. А в ту же минуту у вас есть время вздремнуть до поры. Мочалки советую обрить, особенно Полине и лучше сейчас, пока нет мужиков.
– У нас нечем и я в жизни) этого не делала, – призналась растеряно Настя, взглянув получи подругу.
– У меня всё есть, я могу тебе помочь, кайфовый всяком случае, показать, как надо, – успокоила её Поля.
– Пелагея Кузьминична, где взять воды и ведро?
– Минералка в умывальнике, ведро под умывальником и поторопитесь, девки, с тем чтоб перед мужиками не корячиться, – поторопила Пелагея.
– Сие бритьё обязательно? – Копаясь в чемодане в поисках бритвенных принадлежностей поинтересовалась Полюня.
– Заголись я посмотрю, – предложила Кузьминична, – не тушуйся, тебе в данный момент под мужиком лежать, а ты от меня манду прячешь, глупая.
Пануля нехотя подняла подол, комбинацию и стянула на колени колготки с трусами.
– Давненько милая маловыгодный прихорашивалась. Настёна, накинь крючок на дверь. Ну-ка сюда станок. Намылься, на сухую больно кончай, кожа у тебя нежная.
Закончив с Полиной, женщина подозвала к себя Настю, но тут снаружи в дверь кто-так торкнулся.
– Кого там не лёгкая несёт, – в сердцах, прикрикнула старуха.
– Чего закрылись, мам? – послышался за дверью блеяние Петьки.
– Закрылись, значит надо, ступай отсель, произнесенный, – огрызнулась мать.
Голос затих и Пелагея Кузьминична поманила к себя Настю. Давай, плакса, с тобой красоту наведём, край ещё хорошее. Может Танька не забыла подвезти, а то тупым просто беда, у мужиков ножи заостреннее. Не копайся, не то хозяин придёт, его контия не отправишь, при нём придётся причёску лещадь животом мастерить. Как в первый раз целку терзать тебе рассказывали? Не бойся, голубка, я Петьку научу, некто понятливый. Сильно не артачься, всё одно возьмёт, просто-напросто мужиков раззадоришь визготнёй. А дело для баб приятное, особливо пользу кого молодых да ебливых. В рот будут совать, вперед срамотно, а там привыкнете… может ещё понравится. Прочь отсюда, Танюшку за уши не оттащишь, как пристрастилась… Неужели да ладно, на первый раз у мужиков посплю, чтобы, какой с ними сон.
– Тётя Палаша, нам с вами сдержаннее, может останетесь на случай какой… – попросили девчонки
– И минус меня тут тесно, одно скажу, не перечьте мужикам ни подле каком случае, такое наше дело бабское. Ужели поспать уж врят ли придется, вон и Петька у окон маячит. Пойдем девчонки в столовую, там всё обсудим.
Продолжение нелишне
