Куклoвoд. Крымский фрoнт (20 чaсть)
Утрoм я прoснулся oт чудeснoгo oщущeния — Oля пoдкaтилaсь кo мнe, крeпкo oбняв и зaкинув нa мeня свoю вoсxититeльную гoрячую нoжку. Сии eё вoсxититeльныe нeжныe пaльчики тaк лoвкo и прeкрaснo лaскaли «eгo», дa тaк, чтo я немножечко нe кoнчил, тиxoнькo зaстoнaв oт удoвoльствия и лёгкoй бoли в гoлoвкe мoeгo «стaрoгo другa». A вoт oнa ужe с удoвoльствиeм принимaeт мужскую тяжeсть, eщё бoльшe рaздвинув нoжки и стрaстнo жeлaя oщутить мoeгo гoрячeгo «бoйцa» среди сeбя. Чудeснoe нaчaлo дня! Этo тaк слaдoстнo, кoгдa мoлoдaя жeнщинa и сaмa oчeнь сильнo xoчeт и пoслe бурнo кoнчaeт, стрaстнo цeлуя тебя…
В санитарный час я приехал в свой генеральский домик и для девушек были мало-мальски приятных минут. Вначале я вручил им по пачке денег и согласно колечку — это им для их деток. Поэтому после сладких поцелуев — по два кружочка золотых червонцев. Да это для хорошего кормления молодой мамочки — затем) чтоб(ы) она была здорова и молочка у неё было наглядеться для ребёночка! Девушки вновь зацеловали меня и сказали, ась? они всё понимают, ведь генералу конечно придётся переправиться в Москву, товарищ Сталин ему явно благоволит и (ещё наградил, но теперь орденом Кутузова. Но папаха настоящий мужчина и очень заботится о них. Они прямо-таки счастливы — им очень повезло!
И тут а ещё новость — командир полка из дивизии Трубачёва зашёл и, спросив мой разрешения, обратился к Наташе. Мы были все чуточку в шоке — этот высокий симпатичный вдовец предложил ей неотлагательно поменять фамилию Васильева на свою. Беременность Наташи опять-таки совсем не видна! Я, как наставник девушки, выразил своё одномыслие. Наташа была точно в обалдении, но я подтолкнул её к бравому полковнику — сие просто отлично! Так что через семь месяцев некто станет отцом — своих у него нет! На ходу я намекнул этому «орлу», что Наташа — цыпа-дрипа с приданным. У неё есть отличная трёхкомнатная квартира в Джанкое, безусловно в самом исполкомовском доме. И мы посмеялись моему юмору — что предисполкома увидел трёх красавиц и Стёпу с Маузером, таким (образом сразу выделил три квартиры. А чему он в такой мере сильно «обрадовался» — девушкам не то — не то калибру маузера Стёпы, это вопрос!
А ночью Света предложила ми свою восхитительную попку, да ещё пошутила — в один прекрасный день уж я не прошу у Оли анального секса, так она порадует меня. Честно говоря, был всем сердцем восхищён! Да и Света на удивление была в удовольствии.
Возьми следующий день Наташа переехала к полковнику, а я отвёз девушек в больница — они постоянно помогали врачам. Затем поехал в 201 дивизию — будущие времена тут будет мощное наступление дивизии СС Полицай». Соединение была очень подлая и сборная — тут были и яко называемые «восточные легионы» — набранные с жителей СССР — армянский, татарский, азербайджанский, северо-лавровый, грузинский, туркестанский, волжско-татарский, да ещё и крымско-татарский — их и круглым счетом было уже под тридцать тысяч человек, а с падением Кавказа их число еще увеличилось. Правда, с Украины их и отправляли получай восток — вначале для поддержания порядка и борьбы с партизанскими отрядами — вдобавок отправляли не только кавказские, но и волжские, и среднеазиатские легионы — в расчете получи и распишись скорый приход туда вермахта. И некоторые из подразделений сих легионов также оказались в армии Манштейна либо по пути либо по службе. Были тут и казаки Краснова — сии особо доставили нам хлопот. Но мы им приготовили непросторный сюрприз
Так что всем отойти на пятую линию обороны — пора и совесть знать артналёт и бомбёжка третьей и четвёртой линий. Мы со временем оставили макеты танков и орудий. Пусть фашисты лупят безоглядно и вот делают нам топливо для полевых кухонь. Ну-ка тут и сразу неугомонный Мехлис прилетел и вновь стал надсаживать глотку, выпучив глаза. Особенно его видимо бесило, подобно как я совсем не обращаю на него внимание, а только что предъявил командиру дивизии план обороны. Он топал ногами, орал, только мой приказ в силе — ночью отвести войска дивизии. Однако за «Маузер» он не хватался — два казаков, довольно нагло уставившись на него, взяли «ППД» получи и распишись изготовку. Затем, вновь не обращая на него внимания, я сел в «Додж», ребятушки в «БА-10» и в полуторку, и мы поехали в решающий полк НКВД. На них посылался дождь наград — вслед за захват десантных барж и подводной лодки. По дороге пишущий эти строки заехали на аэродром — я им привёз пока что медикаментов и парочку барашков. Что за приезд сверх подарков!
Военврач меня сразу зацеловала, нахально прижимаясь близкий точно обалденной грудью. А командир полка с чувством пожал руку — пока что лётчики готовы уничтожить по моей просьбе поголовно вермахт. Ну и конечно политруки собрали митинг. Далеко не могут они иначе! Митинг, на котором что другой политрука и командир полка призвали личный состав к верности присяге, любви к нашей социалистической Родине и готовности предоставить жизнь за идеалы революции и независимость Родины. Отчего их удивило, так это то, что сифилис в конце лишь пожелал всем удачи и добавил, что же будет лучше, если отдавать свои мерзкие жизни придется немецким летчикам и солдатам Вермахта вслед за их вонючий фатерлянд, а задача наших летчиков всего только помочь им в этом весьма благородном деле. Лётчики смеялись и расходились по части места с улыбками и точно с хорошим настроением. Видимо смеялись они с моей реплики. Политрук был в сожалении, что пропал тут сейчас Мехлиса. И я ему выдал в сердцах! В области-моему, он из тех, в присутствии кого скисает спецмолоко и перегорают электрические лампочки. Политрyк стоял обалдевший ото моих слов, а мы поехали дальше.
А тут в кайф… Высокое голубое небо с полупрозрачными перистыми облаками, чистейший моряцкий воздух, крики чаек в вышине, вековые естественные травянистые газоны и широкие морские пляжи — лишенный чего банок, бутылок, пластиковых пакетов и прочей дряни; а и, к сожалению, без девушек в бикини, до которых осталось уже как минимум полвека. Очень жаль, конечно, по какой причине нет ещё девушек в таких дерзких купальниках! Смертельно приятно ими любоваться в моём времени! И, налюбовавшись, начаться познакомиться…
И опять ночью был точно непонятный. же очень яркий сон. Похоже ещё один заметный чёткий привет-намёк из нашей сверхсекретной лаборатории — перфект моё истекает!
Я стоял на краю пропасти, однако бездна — и это важно — меня безвыгодный пугала. Зато простор, вовсю открывшийся передо мной, пьянил и восхищал. Климат был прозрачен, пронизан золотыми солнечными лучами и как бы бы окрашен в бирюзовые тона: ярко-голубой и хаки. Под моими ногами лежала колоссальных размеров впадина. Огромный, с гладкими вертикальными стенами кратер был в точности невероятной глубины. Противоположный край кальдеры был сомнительно виден и, скорее, просто интуитивно угадывался, чем воспринимался глазами. Внизу, в бездне, клубился плотный белый туман, скрывавший дно кратера.
Пора оглядеться. Оказывается, за моей спиной лежала пустыня. Регистан была везде, куда достигал глаз. Красноватый псефит, невысокие гранитные скалы цвета запекшейся крови. Высохшее направление реки, обрывающееся в кратер, и древние руины циклопических сооружений. Рухнувший путепровод над очень большой исчезнувшей рекой, полуобвалившаяся раба стена с прилично сохранившейся надвратной башней по одну сторону сухого русла, и сложные, такие огромные мегалитическое ретраншемент непонятного назначения по другую его сторону.
Я проснулся с колотящимся сердцем. Оли обок не было, она, тихо навевая, готовила фриштых на кухне. И, прислушиваясь в её песенке, я вспомнил песню моих полет и громко напел:
Пусть вороны гибель вещали,
И цска топтали жнивьё,
Мужскими считались вещами,
Кольчуга, седлышко и копьё
Зашлепали по полу красивые ножки Светы — возлюбленная сразу прибежали с листком бумаги и карандашом — внести. Особенно всем девушкам понравилась концовка:
А женщина — женщиной хватит.
Подруга, и мать, и жена.
Уложит она и разбудит,
И даст сверху дорогу вина…
И опять обе девушки нюнить — да не прощаюсь я с вами, мои красавицы. В данное время я в штаб не иду — жду звонка со станции. Оный самый пожилой старшина вчера вспомнил — бери станции Симферополь есть один склад, куда свозили трофеи с финской войны. Же что-то я волновался. сам не знаю, посему. Выпил под настроение немного польской «старки» — каста очень крепкая темно-коричневая жидкость едва плескалась в самом дне стакан. Ну и конечно большую чашку потоком-черного, как африканская ночь, и сладкого, как смертоубийство диабетика, кофе. Выкурил папиросу и потянулся было вслед второй, но тут полковая труба, точнее — телефонная трубка пропела «сабли на-нет!», и понеслось. Едем в Джанкой. А Толбухин пусть покомандует — маловыгодный всё же ему начштаба быть. Пусть узнает перегар горького хлеба командования! А я решил сработать по принципу:
«Хочешь, для того чтобы было сделано хорошо — сделай это самопроизвольно!»
Ну даёт старшина! Похоже он «зашугал» всех сверху станции и мне в Джанкое быстро выделили салон-ужас сколько самого Ворошилова — отделка дорогим деревом, начищенная хальканит, отличное купе, тут и столовая и кабинет со столом интересах раскладки карт. Украшенная надраенными бронзовыми вставками салон. Темно-коричневые и серебристо-лиловые тона. Плавные, текучие, асимметричные контур, волнообразные поверхности с красивыми стилизованными растительными орнаментами; пластичность, доходящее до вычурности, но не переходящее незримой габариты, за которой начинается отсутствие вкуса. Даже книжное собрание есть. Салон с большим панорамным окном, служивший гостиной, столовой и кабинетом, и дортуар с просторной кроватью, стенным шкафом, круглым иллюминатором стандартного размера и дверью в санузел Девушки поехали со мной и были в полном восторге. Получился у нас литерный кукушка — сзади прицепили ещё четыре вагона, в одном были мои охранники, а три — перед загрузку.
И точно — автоматы, или точнее — пистолеты-пулемёты «Суоми», подина немецкий патрон 9 на 19 Парабеллум, магазин комфортабельный, коробчатый, но на 20 патронов. Берём! Мехлис фунять не будет, что оружие вражеское — ни дать ни взять нашего ППШ. Или скорее ППШ — изображение Суоми. Поезд ехал медленно, около трёх часов, (на)столь(ко) что мы чудесно пообедали — начальник станции выделил нам поварих. А я мигнул Иванову и тот им отлично заплатил — шишка на ровном месте никому не должен. А вот женщины были очень довольны — денег бог не обидел не бывает. Выделили нам в военкомате двадцать бойцов — выздоравливающие изо госпиталя и мы за день загрузились. Бойцы как и поехали с нами. Они все готовы воевать. Тем больше поняв, что командовать ими должен знаменитый "Черноголовый
12
