Глaвa чeтвёртaя.
Я присeлa, тo ли пoднять oбрoнённый сaпoг, тo ли пoстaвить втoрoй. Рaстeрялaсь.
Гoсть сидeл у куxoннoгo стoлa. Зaкипaл элeктричeский чaйник, нa бoльшoй тaрeлкe лeжaли нeумeлo, лoмтями, сooружeнныe бутeрбрoды, с сырoм и кoлбaсoй. Скoльзнув взглядoм пo нaтюрмoрту к ужину, oпрeдeлившись с oбувью, зaдвинув eё в угoл, я пoднялa глaзa, сoбствeннo, нa Лёшу.
Ничeгo, o нежели мнe мeчтaлoсь, снилoсь, нeскoлькo днeй лaскaлo мoё рaзыгрaвшeeся вooбрaжeниe, в приexaвшeм гoстe нe былo. С куxни зaстeнчивo улыбaлся мнe мaльчик — дoлгoвязый, нeсклaдный, с пoдбoрoдкoм густo-усыпaнным угрями. Лoснившимися, прoсящимися пoд нoгoть неужели нa вaтку с пeрeкисью.
При пoлнoм пaрaдe, в шкoльнoм кoстюмe старших классов, симпатия сидел и не знал, куда деть длинные щупальцы, с большими кулаками от физического труда в деревне. Положил возьми крупные, по-девичьи сомкнутые колени. Отутюженные гаучосы прикрывали поджатые под стул пятки, в тёмно-синих носках.
А так-таки я ему оставила в ванной тапочки, повесила банный чанпао. Распечатала неприкосновенный «на случай» запас.
Он молчал и наблюдал чисто, занимаясь поисками оброненного сапога, я приседаю в толстой зимней куртке с капюшоном и джинсах, будто бы на мне была юбка мини и декольтированная кофточка. Скажем что-нибудь бы брякнул!
Я ему «привет!», «приехал?». Кто в отсутствии, молчит полагая, что ответ на мой задача и так очевиден. Ну и, брякнул бы: «Приехал, тёть Тань…».
Я ювелирно скинула двойной оборот шарфа, расстегнула куртку, повесила сбочку с его пуховиком, — взглядом отметила под вешалкой массивные мужские черевички, минимум, сорок третьего размера. Шапочку снимать безвыгодный стала. После ношения целый день колпака, получай голове лоснились жирные, сдавленные резинкой волосы. Сэссон погибла!
Предстать перед Лёшей в замученном работой виде? Нетушки! Я юркнула в невелик коридорчик, ведущий в спальню. Минуя двери туалета и ванной комнаты, я крикнула:
— Не раздумывая я быстренько переоденусь, и будем ужинать…
— Да, тёть Тань… — послышалось изо кухни.
Прикрыв за собой обзор спальни дверью, я скинула с себя хана до нитки. Одежда показалась такой колючей, заграничный, прикипевшей, почти инородной. Тело интенсивно зачесалось, требуя отдыха нате свободе.
Я и не думала, что сосуществование под одной крышей с мальчиком принесет до такой степени большие неудобства. У меня нет детей, ни мужского, ни женского пола, а сожители, подобно как появлялись в моей жизни, обычно, меня раздевали, а контия потом осваивались на моей кухне, рядом с бутербродами.
Накинув халатик, я вынырнула из одной норки в другую, изогнувшись и бросив в прыжке:
— Приму душ… Твоя милость подождешь?
— Конечно, тёть Тань… — снова, как бы ритмичный бой старинных часов, раздалось из кухни.
Недурно! Наша беседа так и будет состоять, из положение — ответа? «Да, тёть Тань…», Конечно, тёть Тань…», «Нет, тёть Тань…».
Что греха таить, я и сама не знала с чего начать общение с Лёшей, а его у нас предстояло полмесяца. (до уж получилось, мои мужчины имели много недостатков, а в молчаливости, я не могла обвинить ни одного изо них.
Правда, муж болтал о футболе — взахлёб, пересказывал ми чемпионаты Мира, Европы. Сетовал, негодовал о пропущенных голах. Дальнейший — гражданский, философствовал, искал смысл жизни. А с третьим, дальнобойщиком, я узнала: в какой мере марок автомобилей выпущено в мире за последних полста полет, навскидку, могла назвать десяток коллекционных моделей. С убитым видом! Но, они же не молчали?! Я кивала, поддакивала, успокаивала. Инде, для разнообразия, предлагала повесить шторы, сходить в магазинчик или вынести мусорное ведро.
Ванная комната была наполнена перевоз, словно согрета для меня. Пощупала полотенце — мокрое. Понюхала. Стало быть, Лёша последовал моему совету, ополоснуться с дороги. Маломочный мальчик! Он вымылся, судя по ещё неостывшей ванной, без году неделю, и, на мокрое, не отдохнувшее тело, надел платье.
С этими мыслями я встала под душ, сунула подо горячую воду голову. Струйки живительной влаги, освежая и снимая разбитость, побежали по груди, животу, закапали с укромного места. Одно мгновение нанося на волосы шампунь, я представила, как, просто-напросто что, в моей ванне стоял Лёша.
Наверняка, симпатия думал обо мне. Конечно, думал! Полочки уставлены кремами, лосьонами, гелями — шабаш здесь напоминало ему о женщине. И не просто, а об обнаженной женщине!
Думал! В его возрасте до-другому, и быть не может!
Воображение разыгралось, я почувствовала: хочу, даром что бы мысленно, увидеть то, что здесь было поперед моего прихода. Или просто хочу…
Я шагнула изо ванной, переключила душ на краны и, под сильной струёй, стала промывать кудряшки. Ладонями, я откинула их назад, посмотрелась во встроенное по-над умывальником зеркало и увидела на своем отражении, еле ниже пупка, мутную капельку. Потянула с вешалки сударь, что ещё хранила запах Лёши, и догадалась — сие брызг!
Соски на груди потемнели, приобрели остренькую форму. Я задрожала во всем телом и, аккуратно, пальчиком сняла его с зеркала, понюхала. Сомнений, в чем дело? это сперма, — Лёшина сперма, а чия же снова-то! — у меня больше не было.
Мальчик мастурбировал. Мастурбировал сверху меня. Го
споди, как же это меня завело! Я представила, в качестве кого он стоит и быстро работает рукой, скрывая и оголяя головку своего члена. Его шахта напрягаются, и желание, трахнуть тётю Таню в ванной, стреляет в рукомойник. Одна из капелек летит на зеркало.
Представила си ярко, словно он кончил мне на бункер, на котором осталась лишь одна маленькая наблюдательница его тайного деяния. Брызг! Я втянула воздух ноздрями.
Девчонки! Полагаю без- надо объяснять, какое незабываемое наслаждение я испытала, точно только дотронулась до клитора. Я прожила несколько прекрасных секунд, вплоть до скрипа сжимая зубы. Боясь одного — громко взныть.
Тётя Таня незабываемо расслабилась после долгого рабочего дня. Дождавшись, в некоторых случаях мои бедра перестанут непроизвольно вибрировать, я огладила удовлетворенное натура полотенцем — мокрым, холодным, но ещё пахнувшим моим юным гостем.
Надела кимоно и вышла из ванной…
— Лёша, ещё секундочку. Закутаю власы сухим и приду.
— Да, тёть Тань…
Я поморщилась. Захватывающе, когда он дергал свою письку, в зеркале ванной комнаты, представлял голой, как будто, задом — тётю Таню? Просто Таню? Или меня, только, к примеру, греческой Смоковницей. Любимый фильм тёти Тамары, железно, она его смотрела и при нём…
«Большая ли у Лёши пиписька? Подо его руки? Посмотреть бы! Ну, Танька, твоя милость даешь! Совсем с катушек съехала?», — с такими отрывистыми мыслями я и вышла получай кухню.
Душ и всё то, что я описала превыше, придало мне столько красоты, внутреннего света, энергии, — в тонком шёлковом халатике возьми голое тело и чалмой, из банного полотенца красного цвета, бери мокрых волосах, я выглядела если не царевной Будур, возле встрече с Аладдином, то точно Шамаханской развратительницей…
Бессознательно, мой взгляд упал на огромные кулаки Лёши, чего по-прежнему нервно покоились на его коленях, сводя сверху нет стрелки брюк. Я представила, как одна изо этих мощных рук, а может и обе, натираю его мужское цена, остервенело, без нежного женского участия и, какой бы вслед за тем не было, смазки. Мог бы взять получай полочке крем для одиночного наслаждения. Я его спустя некоторое время ещё утром оставила…
Чувствуя, что краснею, я повернулась к Лёше задом, присела. Не рискнула наклониться, настолько внизу было возбуждено. Достала и кухонного шкафа упаковку пакетиков с зелёным чаем.
Встала, выразительно повернулась. Положила чай на стол, взялась после ниточку, опустила один себе в бокал, произнесла:
— Плесни кипятку, Лёш. По прошествии душа в горле пересохло.
Я была правдива. Вся моя сырость сосредоточилась внизу живота. Он обхватил ручку чайника, через волнения, пальцы скользнули вниз, вернулись вверх — я с трудом не присела на пол. Быстро нашла попой табурет, закинув ноженьки на ногу, обосновалась, стало немного легче.
— А твоя милость чего в костюме? — спросила я, отхлебнув горячего чая. — Тебе отнюдь не жарко?
— Я вас ждал, тёть Тань.
— Ой, ухаживатель! Считай, что официальная часть закончена. Иди, переоденься в ванной. Я тебе с годами халат повесила, тапочки выдала.
Лёша послушно встал и отправился в ванную.
Я сварливый чай и думала: «Танька! Он же ещё пацан! Угри на подбородке, нескладный весь!». Украдкой, сунула руку вслед за край халатика. Вся мокрая! Чего киске круглым счетом приглянулось? Не удержалась, тронула клитор…
— Тёть Тань, а все равно куда костюм повесить?
Я брызнула чаем. Делая вид, чисто отряхиваю халатик, отозвалась:
— Ты уже… переоделся, Лёш?
— Ещё бы, тёть Тань. Мне бы вешалку…
— Сейчас принесу. Поди в зал, в ванной сыро. Костюм-то новый? Для выпускной, поди, мать купила?
— Новый. Только, я его самоуправно купил. Летом, в уборочную, заработал — отцу отложил в лечение, матери — шубу и себе костюм, к школе. А годится. Ant. нельзя, я трико и рубашку надену?
— Чувствуй себя как в домашних условиях, Лёш…
Вот так у нас и наладился разговор. Автор этих строк сидели на кухне, Лёша с юношеским аппетитом поедал бутерброды с колбасой и сыром, рассказывая новости с деревни.
В юношеском запале он даже начал чудить, правда по-детски, но я слушала его в полном удовольствии, ловя, нерешительные, отнюдь не наглые, взгляды Лёши на своих голых ногах. Особенно, временами меняла их местами, перекидывала, а делала это постоянно. Как давно я не сидела вот так, вне трусиков, под престольным надзором горящих мужских мигалки, к тому же очень стеснительных…
После ужина да мы с тобой настроили в зале интернет. Лёша привез с собой субноутбук, тоже купленный с денег за уборку, только прошлого лета, и, параллельно, подсоединился к моей сети. Оказалось, в этом дьявол неплохо разбирается. В общем, к полуночи мы расстались друзьями, я пожелала ему спокойной ночи, ушла в спальню.
Прикрыв по (по грибы) собой двери, я села за свой компьютер. Сыскать на сайте знакомств Лёшу, открыть там страницу, в (то без фото, и зайти к нему в гости под именем Лукреция, ми не составило большого труда.
Анкету, я оформила с намёком, чисто вовсе не против виртуального секса. Лёша был получи и распишись сайте и очень быстро откликнулся ответным, но молчаливым визитом.
Я выключила мыслящая машина, переполненная тихим счастьем желанной женщины, томно огладила себя, дольче потянулась и легла спать. Осталось подождать письма Лёши к Лукреции…
