Крaткoe сoдeржaниe прeдыдущиx чaстeй : Oтшeльник, проб в глуxoй тaйгe, нaxoдит вoлчицу. Нoчью живoтнoe принимaeт oблик прeкрaснoй дeвушки Уны. Пoдaрив мужчинe нoчь плoтскиx утex, дeвушкa угoвaривaeт мужчину слeдoвaть зa нeй в лeс и встретить учaстиe в тaинствeннoм ритуaлe. Сoвeршив с Унoй пoлoвoй aкт и лишив eё дeвствeннoсти, чeлoвeк избaвляeт дeвушку и вeсь eё нaрoд oт дрeвнeгo прoклятия, народ внoвь стaнoвятся людьми. Внeзaпнo мужчинa сaм прeврaщaeтся в вoлкa и пoд угрoзaми рaспрaвы сo стoрoны вeрoлoмнoй Уны, в oбличии вoлкa бeжит в лeс…
Я бeжaл чeрeз лeс, нe чувствуя лaп пoд сoбoю, oглaшaя вoздуx жaлoбным, гoрeстным вoeм. Мoё, eщё нe привыкшee сoзнaниe, рaзрывaли сoтни зaпaxoв, причудливыми нитями уxoдящиe вo всe стoрoны.
Ты да я, вoлки, вoспринимaeм мир нe тaк, кaк вы – людской). В тeмнoтe мы видим нe тaк xoрoшo, кaк кoшки, нo лучшe людeй, нo oснoвнoe нaшe срeдствo вoсприятия мирa – oбoняниe.
Бeзумнo нeсясь сквoзь нoчнoй лeс, я oщущaл сoтни сaмыx рaзнooбрaзныx зaпaxoв и иx сoчeтaний. Нe рaзбирaя дoрoги, к утру, мoи лaпы сaми сoбoй принeсли мeня в дeрeвню, в кoтoрoй я рoдился, рoдился чeлoвeкoм, и в кoтoрoй жилa тa сaмaя конь Женя, отказавшаяся связать со мною свою многолетие и отправиться вслед за мной в тайгу.
Затаившись в кустах, наблюдая через предрассветную дымку за редкими дворами, я явственно ощутил при наличии чего Евгении. К тёплому, густому, похожему на запах содержание, запаху девушки примешивался чужой дух. Запах табака, пота и ношенной одежды. Прислушиваясь, втягивая носом эфир и поджав хвост, я выбрался из кустов и пошёл за следу.
Тщательно обнюхивая землю, стараясь не лишиться невидимую нить, я двигался в сторону густых зарослей камыша. Как обухом по гол до меня долетели людские голоса, звучавшие особенно во все горло в предрассветном зареве.
— Женюшка, а это хорошо, что твоя милость не пошла жить к этому лешему – пророкотал довольствующийся низкий мужской голос.
— Павлуша, да на который ляд он мне сдался со своим отшельничеством. К тому а ты у меня есть… защитник мой… — слова Жени сменились странными хлюпающими звуками, послышался радый мужской стон.
Опустив морду к земле, тихо зарычав, выпуская с носа струйки пара, я просунул голову сквозь чапараль камыша. Возле небольшого озера, на одеяле, я увидел их. Евгению и крупного, упитанного бородатого мужика. Сладкая парочка лежала на одеяле, голая, не замечая ни одной души вокруг себя.
Голый мужчина разместился на спине, свободно раскинув ноги. Женя, такая-же голая в качестве кого и он, возлежала на боку, спиной к лицу мужика, опираясь получи его грудь. Поглаживая обеими ладонями восставший елда мужчины, девушка нагнулась, откинула с лица светлые власы и с жадностью засунула в рот половой орган своего друга.
— А своему лешему твоя милость так делала? – протянул мужик, закрывая глаза и поглаживая ладонью голову Жени.
— Вот именно делала разок, еле разглядела его – секундой погодя ответила изменница, выпуская изо рта головку пениса, (ещё обхватив её губами.
Мужик теснее прижал руками к своему паху девичье рожа, задвигал бёдрами. Откинул в сторону свою широкую ладошка, положив её на пышную Женину ягодицу. С насильственным путем сжал пальцы, слегка шлёпнул по белой девичьей коже. Девственница издала игривый вскрик и интенсивнее задвигала головой, откидывая рукою с лица непослушные светлые пряди.
Издавая утробное рыканье, я выбрался из камышей, опустив голову к самой земле. Услышав меня, а впоследствии времени и увидев, вероломная парочка охнула, подобралась и засуетилась. Благородная отпрянула от мужика и сжалась на земле, её любовник не спеша встал на ноги, потрясая сейчас опавшим членом, нагнулся и потянулся к вороху своей одежды, лежащей три) шага. Ant. вдали.
— Женя! Как ты могла?! – прокричал я, издавая просто-напросто один сдавленный рык.
— Родная! Не двигайся – прошептал дядька, вытаскивая из кучи одежды массивный двуручный топорик лесоруба.
— Я его сейчас как щепку переломлю!!! – остро выкрикнул он, ухватившись обеими руками за рукоятку топора и поднимая его по-над головой.
В первых лучах солнца лезвие ослепительно блеснуло, бери миг ослепив меня. Поддаваясь необъяснимому инстинкту, я приметно прыгнул вперёд, толкая лапами мужика в грудь и до самого звона в ушах сжимая челюсти на запястье подлость…
Волки не могут молниеносно оторвать человеку руку, в разнообразие от медведя или тигра. Но моя усердие была настолько сильна, настолько сильно я сжал челюсти нате запястье этого ненавистного подонка, укравшего мою Женю и собиравшегося сорвать голову меня… Настолько резко я дёрнул головой, что ладоша человека, хрустнув костями и сухожилиями, нелепо отлетела в сторону, разбрасывая нет слов все стороны красные брызги.
— Боже… — прошептал хамло, оседая на колени, выронив топор, прижимая к голому животу кровоточивый обрубок руки…
— Лучше молчи! – ощущая вкус месяцы, рыкнул я, услышав пронзительный девичий крик, поворачиваясь в сторону.
Евгений сидела на одеяле, обхватив себя руками, сжавшись с страха и дрожа. В стороне стонал раненый мужчина.
— Подобно ((тому) как) ты могла?! – пролаял я, подходя к Жене.
Я явственно ощущал претерпкий запах страха. Толкнув лапами девушку в плечи, я опрокинул её возьми одеяло, нависнув над нею. Опустив морду, заглянул в стеклянные мокрые девичьи шкифты. Брызжа слюной, лизнул её в мокрую щёку, в дрожащие уста. Женя так и лежала подо мной, вытянувшись, вытянув растопырки вдоль обнажённого туловища. Оглядев её всю, несколько куснул за правую грудь. Девушка взвизгнула, задрожав подо мной, не смея сопротивляться.
— Будь ты проклят… — прошептал лесоповальщик, согнувшись на красной от крови траве, до сих пор также прижимая к себе изувеченную руку.
— Я уже проклят – рыкнул я, отворачиваясь ото него, вновь устремив взгляд на дрожащую голую Женю.
Я малость подался назад, ведя носом по девичьему животу. Добрался вплоть до лобка, обнюхивая Женины лобковые волосы. Будучи человеком, я и изобразить себе не мог, что девичье тело может в) такой степени приятно пахнуть, даже если это тело подлой изменщицы.
Мотнув головой, я заставил девушку пошире развести ноги. Мелко дрожа, Евгения безропотно подчинилась, подняв буркалы к небу. Лизнув языком между девичьими ногами, середь бесподобных запахов молодого девичьего нутра я ощутил горький запах чужой спермы и острый запах чужого члена.
Свирепо зарычав, я подался вперёд, передними лапами прижав девушку к одеялу.
— Отпусти меня… Я сойдет тебе не сделала… — прошептала Женя, смотря в меня расширенными от ужаса глазами.
Она естественное-же не узнала меня, да и не могла отведать. Приоткрыв пасть, я коснулся зубами девичьей шеи. Расслабив задние лапы, я прилёг держи девушку, примостившись между её разведёнными ногами, ощущая перед собою мягкий девичий живот и чарующий ворс её лобка. Положив лапы бери девичью грудь, не отпуская шею девушки, я мотнул хвостом, дёрнув бёдрами…
Муж звериный член, уже мало похожий на человечный, грубо толкнул половые губы девушки, пробираясь в самую углубление.
— Что ты делаешь, выродок?! – простонал дровосек, смотря на нас и пытаясь одной рукой подавить длинную ручку топора.
Состроив чудовищный оскал, я в который раз повернулся к Жене, касаясь зубами её шеи. Когда-никогда мой член вошёл в девичье влагалище, девушка дёрнулась во всех отношениях телом, распахнув в ужасе глаза. Хрюкнув, оросив шею жертвы слюнями, я ощутил, чего уже полностью вошёл в женское лоно, ощущая сделано подзабытое чувство приятного тепла и влажной неги. Среда вокруг меня наполнился сладким запахом секса, под недоступным человеческому носу.
Продолжая остервенело входить в девушку, дёргая бёдрами и хвостом, я ощущал вздрагивание тела, распластавшегося подо мною, слышал стон боли, страха и омерзения. В стороне стонал простолюдин, посылая на мою голову всевозможные проклятия.
Сбивая задними лапами конверт, бешено крутя хвостом, неистово дёргая бёдрами и малограмотный отпуская шею Евгении, я фактически насиловал её, насиловал «насухую». Вдыхая псина девичьего пота, уже почти не слушая её мольбу расторчь, я извергся внутрь её лона потоком спермы, ощущая головокружение ото всего происходящего…
Видит Бог, я не хотел, однако выплёскивая в девушку своё содержимое, не удержался и со всей силы свёл челюсти, услышав спертый девичий хрип…
* * *
Я весело бежал по лесу, сладко щурясь и сыто облизываясь. Я никогда ещё за однова не ел такого количества мяса, сочного сырого мяса…
* * *
К полудню я добрался после своей лесной хижины. Побегав по окрестности, занятый в свои мысли, я угодил в тот самый капкан, в какой-нибудь попалась та самая проклЯтая волчица, с которой и начались аминь мои беды. Завыв от боли и злости, я дёрнул задней лапой, застрявшей посерединке створками дьявольской ловушки. Но всё было бесполезно, ещё сильнее изранив конечность, я опустил морду получай землю и подвывая, погрузился в беспокойный, без сновидений, сновидение…
… — Маша, нам надо найти место для ночлега – с темноты до меня долетел хриплый мужской глас.
— Дедушка, посмотри! Избушка! Может быть хозяева пустят нас остановиться на ночлег? – раздался звонкий девичий голосок. Украдено отсюда: bestweapon.ru
Я открыл иллюминаторы, с трудом приподняв голову. По лесной дороге, в мою сторону шёл преклонных) летах, с ружьём и в шляпе. Рядом с ним вышагивала молодая девчина, лет восемнадцати, в камуфлированной охотничьей курточке и в таких-но штанах.
— Ой, дедушка, смотри, волк! – вскрикнула дева, останавливаясь и показывая пальцем в мою сторону.
— Где?! – рявкнул песочные часы, сурово нахмурившис
ь и снимая с плеча ружьё.
— Да пошел прочь отсюда же! В капкан угодил! – девушка сделала шаг в мою сторону.
— Мария, стой! – рявкнул старик, вскидывая ружьё.
Я ощутил густой запах старческого страха и лёгкий, похожий на землянику, запашок девичьего интереса и удивления.
— Бедненький… — девушка сделала уже шажок в мою сторону.
— Маша, стой! Волк – бог опасный хищник! – не опуская ружья, старик схватил девушку следовать руку.
Опустив голову к земле, я издал протяжный стенание, смотря на людей снизу-вверх.
— Дедушка, освободи его, хрен с ним идёт! – Маша с мольбой взглянула на старика.
— Ахти ты, добрая душа, вся в маму – улыбнулся в (почтенных, косясь в мою сторону.
Покряхтел, помотав головой, осторожный подошёл ко мне, прикладом ружья нажимая возьми запорную пружину.
— Иди прочь, лесной разбойник! – пророкотал деда, махнув стволом в сторону ближайшего кустарника.
Выдернув лапу с створок капкана, я благодарно завилял хвостом, громко подвизгивая, лучезарно смотря в глаза старику. Прихрамывая, отошёл в сторону и засеменил в сторону моей избушки, оборачиваясь возьми людей, зовя их за собою, заливаясь радостным визгом.
— Дедулечка, смотри, он нас зовёт идти за ним! – воскликнула деваха, несмело идя за мной, — Он ведёт нас к этой избушке!
— Всю многолетие охочусь я в тайге, а такого ещё ни разу безвыгодный видал – удивлённо проговорил старик, двигаясь следом ради внучкой.
* * *
Я лежал на крыльце с перевязанной лапой. Девка перевязала мою рану настоящим медицинским бинтом. Наслаждаясь вечерними запахами, я слушал человеческие голоса, доносящиеся с моей избушки.
— Дедушка! Тут словно-бы кто именно-то живёт! Смотри, застеленная кровать, вода в корытце…
— Внука, нам наверное лучше уйти… Мы не знаем чей-либо это дом…
— Ну дедушка! Хозяина нет, а несравненно мы пойдём на ночь глядя? Если домохозяин не вернётся до темноты, я лягу вот тутовник, в комнате, а ты в сенях, или наоборот.
— Хорошо. Неужто, Маша, и подведёшь ты нас когда-нибудь…
Приоткрыв иллюминаторы, я бросил сонный взгляд на заходящее солнце и получай бледную полную луну, проступающую на небосводе. Помня предвещание Уны-волчицы, я решил попробовать… Я очень хотел снова стать человеком.
* * *
Когда зашло солнце, и принялись напоминать ночные птицы, я затаился в кустах, внимательно наблюдая вслед за домом.
— Дедушка, принеси пожалуйста в комнату корыто. Воду я согрела. Я не долго думая вернусь, помоюсь и лягу спать – услышал я звонкий девчачий голос.
— Маша, не отходи далеко! – пророкотал песочные часы.
— Хорошо, дедушка! – на крыльце показалась девушка, в тех-но самых штанах и белой майке.
Радостно завиляв хвостом, я вышел с своего укрытия, привлекая её внимание.
— Волчик, твоя милость здесь?! Ты будешь защищать нас ночью, да что ты? – Маша присела на корточки, погладив меня по мнению голове.
— Ты ещё здесь, Чёрт?! – прогремел с крыльца человек (пожилой, разламывая надвое ружьё, заряжая в ствол заряд картечи.
— Дед, не надо! Он хороший, он нас короче ночью охранять. Может быть даже это его сторожка! – девушка обхватила руками мою шею.
— Быстро в дача! – гаркнул старик, хлопнув дверью.
— Волчик, иди себя – проговорила Маша, поднимаясь.
— И не подсматривай! – лукаво добавила возлюбленная, оборачиваясь, на ходу расстёгивая пуговицу своих камуфляжных штанов.
Отошла после деревья, стаскивая с бёдер штаны и присела.
Человек видел бы все неясный силуэт во тьме, но только отнюдь не я. Отойдя за кусты, смотря сквозь ветви, я всецело обратился в зрение и слух, жадно двигая носом. Девка сидела на корточках, со спущенными до колен штанами и трусами, выставив изо-за дерева белую попку. Затаила дыхание, напряглась – послышался плеск мочи, особенно мирово слышимый в прохладном ночном воздухе. На миг смолкли ночные перо, словно как и я, приглядываясь и прислушиваясь к происходящему. Я скорее ощущал, нежели видел, ловя носом бесподобные запахи, как струйка мочи, пробиваясь чрез половые губки молодой человеческой самки, устремляется к земле, разбиваясь об листву получай сотни мельчайших брызг.
Девушка покрутила головой, всматриваясь в темноту, обхватила колени руками и исторгла изо себя новую порцию янтарной жидкости, подвигав сфинктером. Стараясь без- дышать, теряя голову от увиденного, а особенно – с божественного запаха, я понадеялся, что сейчас она исторгнет изо себя и содержимое своего кишечника. Ведь тогда я бы пелена не только жадно обнюхать, но и съесть весь то, что девушка оставит после себя в траве.
Я знаю, что вам это кажется странным и пусть даже диким, но в тот момент я воспринял это свербеж как что-то естественное и обычное. Изменившись наружно, к тому моменту я уже стал меняться и внутренне…
А нет, чуда не произошло. Девушка лишь напрягла в жопе, с протяжным свистом выпустив в воздух порцию кишечных газов, и конфузливо посмотрела по сторонам, как будто-бы который-то, кроме меня, мог её услышать.
Когда-никогда с половых губок на траву упали последние капельки, молодая особа протянула руку, сорвала лист лопуха, склонила голову и тщательно потёрла у себя посредь ногами. Слыша едва различимое шуршание, я выбрался с своего убежища, усевшись на полянке, на некотором отдалении с крыльца. Из окна дома лился мягкий подлунный мир свечи, немного разгоняя тьму вокруг. Задрав горе морду, я увидел яркий лик полной луны. Я знал, как будто сегодня будет последняя ночь полнолуния, сегодня у меня кончайте шанс…
— Ах ты, хитрец, подглядывал за мной, безусловно?! – девушка, улыбаясь, склонилась надо мною.
Подобно ((тому) как)-бы случайно ткнувшись носом в её промежность, в паволока штанов, ещё хранившую запах янтарной Машиной влаги, я ощутил по сию пору неизвестный мне запах. Своим звериным чутьём я ощутил, отчего стоящая передо мною девушка – девственница.
Вновь дав заутюжить себя, я подумал о том, что сходятся все требование, давая мне шанс вновь стать человеком.
* * *
— Ой ли?, Волчик, ты идёшь или тут побудешь? – спросила Марина, стоя на крыльце.
— Если надумаешь – приходи, я безвыгодный буду запирать дверь – девушка ещё раз взглянула получай меня и вошла в дом, неплотно прикрыв за собой дверь.
Когда в сенях стихли девичьи шаги, я рассудительно обошёл избушку и, встав на задние лапы, упираясь в стену передними, стараясь безвыгодный клацать когтями, осторожно заглянул в окно. В комнате горела подъем, освещая помещение ровным светом. На полу стояло корытце, почти до краёв наполненное водой. Я увидел девушку, стоящую задом к окну. Подняв руки, Маша сняла через голову свою майку, обнажив хрупенькие белые плечища. Расстегнула замочек лифчика, откинула одёжку на стульчак.
Я затаил дыхание, наблюдая, как Маша стягивает с бёдер бриджи, чуть виляя попкой. Стянув штаны до коленей, даваха смешно запрыгала на одной ноге, затем для второй. Откинув штаны всё также на кресло и оставшись в одних лишь белых трусиках, Маша присела, потрогав ладонью воду. Распрямилась, возьми миг застыла и вдруг, словно почувствовав мой созерцание, резко обернулась.
Я едва успел пригнуться и прижать лопухи. Не заметив меня, девушка вновь повернулась к корытцу, коснувшись пальцами резинки трусиков. Я продолжил своё проверка, подглядывая в окно, стараясь ничем себя не смастерить.
Когда на пол упали Машины трусы, я хотя (бы) сквозь стекло ощутил пьянящий запах этой тряпицы. Муж волчий член мигом воспрял, раздвигая шерсть получи и распишись моём животе. Я порадовался тому, что на моих окнах когда рак не было штор.
Осторожно ступив в воду, мадемуазель нагнулась, зачерпнула ладонями воду и с наслаждением умылась. Равно как-же я хотел сейчас просунуть морду между её ягодиц, облизать чуть виднеющийся анус и зарыться носом между половыми губами этой чудесной девушки, розовеньким холмиком виднеющимися в лоне девичьими бёдрами в обрамлении тёмных, под цвет её густоватый шевелюры, волос.
Присев на корточки, Маша с удовольствием, чуточку поводя голыми плечиками, принялась зачерпывать воду, брызгая себя между разведённых ног. Смотря на белые томаты девушки, я изнывал от желания. Потерев мокрой ладонью пах, Маша глубже просунула руку, занявшись своей задней дырочкой. С трудом потёрла анус пальчиками, вновь брызнула водой, помогая себя второю рукою.
Не в силах более терпеть, я отпрянул через окна и понёсся к деревьям, туда, где девушка справляла свою малую нужду. Припав носом к траве, ненасытно втягивая воздух, я принялся слизывать с травы ароматные капельки. Упав в землю, стараясь достать лапами до своего восставшего члена, я безбожно жалел, что волчьи лапы не приспособлены чтобы того, что я сейчас хотел совершить. Вскочив с поместья, я кинулся к соседнему дереву. Встав на задние лапы, обхватив шахта передними, я прижался животом к шершавой коре, принявшись неистово тереться членом по коре дерева.
Тихонько подвизгивая, рисуя в сознании увиденное не более-что, я оросил древесную кору своим семенем, шумно воя, не обращая внимания на болевые ощущения в своём пенисе. Рано или поздно всё было кончено, я опустился на землю, раздольно расставив лапы, опустив голову к самой земле, трудно дыша.
— Дедушка, спокойной ночи! – донёсся до меня Машин клекот.
Спустя секунду дом и двор погрузились во тьму. Только лишь последняя полная луна тускло освещала избушку и окружающие деревья.
Ещё раз бросив взгляд на поднебесье, я, как можно тише, подошёл к домику и, стараясь отнюдь не скрипеть, взошёл по ступенькам крыльца.
Конец третьей части.
