Пятое время года Часть 19-13

Димка целовал Расима в губы, в щёки, в глаза, в пипку носа, целовал страстно, порывисто и благодарно, и Расим, ощущая, как медленно ослабевает распирающая, несгибаемо твёрдая окаменелость Д и м и н о г о пиписа у него в попе, и вместе с тем продолжая чувствовать приятную заполненность своей попы отстрелявшим Д и м и н ы м пиписом, млел от счастья, — ему, Расику, было приятно… во всех смыслах было приятно! И слова Д и м и н ы «люблю… люблю… » не вызывали у него, у Расика, ни какого-либо внутреннего протеста, ни или хотя бы малейшего несогласия, как это было всё предыдущее время, когда Д и м а ему, Расиму, говорил «люблю», — Расик, лёжа с Д и м и н ы м пиписом в попе, улыбался, лучисто щурился, закрывая от кайфа глаза… он, Расик, понятия не имел ни про Димкино п я т о е в р е м я г о д а, ни про цветение сакуры…

Но разве от этого он, пятнадцатилетний Расим, был менее счастлив? Братья-близнецы, кстати, в эти самые мгновения тоже были совершенно счастливы — были счастливы, сожрав на троих немаленький торт… но разве это было сопоставимое счастье — счастье Расима и счастье его трёх одноклассников? Хотя… у каждого счастья свои координаты — у всех людей своё представление о счастье, о дружбе, о любви… in varietate unitas — единство в разнообразии! Не навязывать никому — ни силой, ни ложью — свое представление о счастье, о дружбе, о любви… не в этом ли главная добродетель?

Мир прекрасен разнообразием… а между тем, сколько сейчас нашлось бы желающих втоптать Димку и Расика в грязь, выставить их на всеобщее осмеяние, сделать из них изгоев или даже заклятых преступников, если б они, Димка и Расик, не посчитали нужным скрывать свое упоительное счастье… ау, нестриженые козлы! Не вашими ли пастушескими усилиями, предпринимаемыми на протяжении не одного столетия, сам воздух пропитался тлетворным ядом вашей ненависти к счастью до такой степени, что счастье братьев-близнецов для многих будет выглядеть предпочтительнее — н р а в с т в е н н е е — счастья Расима?

Впрочем, это так, к слову… потому как ни Димка, ни — тем более — Расик в эти сказочные минуты упоения своим счастьем ни о козлах, ни о ленусиках-светусиках, ни о братьях-близнецах не думали вообще: их, всех скопом, ни для Расика, пятнадцатилетнего школьника-девятиклассника, ни для Димки, шестнадцатилетнего старшеклассника, в эти минуты просто-напросто не было — не существовало! А было — что? Был номер в гостинице, залитый ярким электрическим светом, за окном которого была весна… была разобранная постель… был тюбик с вазелином… и были они, Д и м а и Р а с и к, в этом гостиничном номере — друг для друга… друг для друга — больше ни для кого! Было п я т о е в р е м я г о д а…

Оторвав свои губы от лица Расима, Димка секунду-другую смотрел Расиму в глаза, осознавая — для себя лично! — значимость произошедшего… затем, отстранившись от Расика — двинув всем телом назад, Димка коротким движением извлёк из Расимовой попы член, — чуть обмякший Димкин пипис, похожий на упруго толстую сардельку, выскользнул из ануса легко, и Димка, тут же опустив глаза вниз, увидел, что вазелин приобрел коричневатый оттенок… он, Димка, перед введением члена в попу, смазывал вазелином одну лишь головку, а теперь этот светло-коричневый, неравномерно распределённый оттенок покрывал весь член полностью — от головки до основания… в комнате, едва Димка извлёк из попы член, вмиг запахло коричневым вазелином, смешавшимся в глубине Расимова тела с его, Димкиной, спермой, — в комнате возник специфический запах завершенного анального секса…

Быстро подхватив свой носовой платок, который, как оказалось, он положил предусмотрительно рядом с Расимом, Димка тут же накрыл платком член, спрятал его, одновременно вытирая его — свой толстый, упруго-мягкий член — от смеси спермы и вазелина… от Расима не ускользнула эта Димкина торопливость, — едва пипис Д и м ы выскользнул из попы, Расик тут с чувством приятнейшего облегчения опустил ноги, одновременно с этим глядя, как Д и м а вытирает свой скрытый носовым платком пипис; у самого Расика, пока Д и м а его, Расика, трахал, пипис тоже слегка обмяк — не совсем обмяк, как это бывает, когда напрочь уходит возбуждение, не сжался-скукожился, а именно обмяк, потеряв несгибаемую твёрдость, и не более того.
..

Носовой платок, оказавшийся рядом как нельзя кстати, полетел на пол скомканным комком, — Димка, сияя глазами, посмотрел на Расика, всё так же лежащего перед ним на спине, на Расиков пипис… «теперь Расик меня — как я его» — подумал Димка, чувствуя радостное предвкушение… елы-палы, до чего же всё это было классно!

— Расик… — тихо проговорил Димка, лучась влюблёнными глазами… и тут же, ничего не добавляя — ничего не поясняя, ни о чём не спрашивая, порывисто наклонился над пахом лежащего на спине Расима… да и о чём было говорить? Они — два парня, ещё не определившиеся в своих сексуальных предпочтениях — вкусили лишь половину любви, и теперь им обоим оставалось вкусить половину вторую… всё было ясно без слов! И ясно, и обоюдно желаемо…

Наклонившись над пахом Расима, Димка кончиком языка тронул Расиков член в районе уздечки… обхватил обнаженную, ало пламенеющую головку Расимова члена губами… влажно скользнул округлившимся жарким ртом по члену Расима от головки до самого основания… в попе Расима — там, где только что был Димкин член — вновь засвербело от щекотливой сладости, — член Расима, стремительно наливаясь нереализованным желанием, в считанные секунды наполнил Димкин рот окаменелой твёрдостью… он, Расик, был снова во всеоружии — он был всецело готов!

— Расик, давай… меняемся местами! — нетерпеливо выдохнул Димка, соскальзывая губами с моментально напрягшегося Расимова члена. — Теперь ты меня… вставай!

Димка, сместившись на кровати в сторону, потянулся за тюбиком с вазелином, и Расим тут же порывисто, нетерпеливо приподнялся — встал на колени, уступая своё место Д и м е, — они поменялись местами: Димка опустил перед Расиком на спину, в то время как сам Расик оказался стоящим перед Д и м о й на коленях с напряженно вздёрнутым вверх залупившимся членом… конфигурация на постели изменилась с точностью до наоборот!

— Расик, на… мажь свой пипис! — Димка протянул Расиму тюбик с вазелином… собственно, подсказывать что-либо Расиму, возбуждённому пятнадцатилетнему парню, никакой необходимости уже не было: он, Расик, видел, как это делал Д и м а, и теперь точно так же он выдавил на головку своего члена вазелин, точно так же размазал вазелин по головке пальцем. — И там… — Димка так же, как до этого Расим, вскинул вверх разведённые в стороны ноги. — Смажь мне там тоже…

Ягодицы Димкины распахнулись — раздвинулись, разошлись в стороны, открывая перед взором Расима обрамлённый черными волосами Д и м и н вход… старшеклассник Д и м а — Димон, вокруг которого в школе постоянно увивались симпатичные девчонки, который на равных тусовался со старшими парнями и чей авторитет в школе среди пацанов был весом и непререкаем — только что трахнул, натянул в попу Расима и теперь лежал перед ним, перед Расимом, в ожидании ответного траха… не сверстник-ровесник, не одноклассник, а с т а р ш е к л а с с н и к Д и м а лежал перед ним, перед Расимом, с подставленной для траха попой, и у Расима невольно мелькнула мысль, что он, Расим, даже в самом своём фантастическом сне ещё пару дней назад ничего подобного не мог даже представить — не мог ни представить, ни вообразить, ни даже о чём-то подобном просто подумать… как всё — всё! — в жизни может быть непредсказуемо… офигеть!

Д и м а лежал перед ним, перед Расимом, с распахнувшимися ягодицами, и Расик, выдавив на палец вазелин, осторожно прикоснулся пальцем к тёмному кружочку туго стиснутого Димкиного входа, почувствовав, как под скользкой подушечкой его пальца дрогнули, нетерпеливо сжались мышцы девственного ануса, — Расик, круговым движением пальца водя по кружочку, быстро смазал вазелином Д и м и н вход…

— Расик, возьми.
.. на тумбочке чистый платок возьми — вытри пальцы от вазелина… — подсказал Димка.

— Ага, — отзываясь, выдохнул Расим; он так же точно, как Димка, вытер пальцы от вазелина… и хотел уже бросить платок назад — на тумбочку, но Димка, протянув руку, упреждающе прошептал:

— Дай сюда! — потому как он, Димка, уже знал, что этот платок пригодится им ещё раз.

Расик ворвался в Димку нетерпеливо, страстно, горячо — одним махом вогнал в Димкину попу свой немаленький, окаменело твердый член, и Димка, невольно дёрнувшись, от боли закусил нижнюю губу, — член Расима в одно мгновение заполнил Димкино тело тупой распирающей болью, как если бы в Димку — аккурат между ног — вогнали-ввели деревянную скалку, обернутую горящей наждачной бумагой: горячая боль тупо опалила Димкину промежность… но ведь это же был не кто-нибудь, а это был Расик — любимый Расик! И ему, любимому Расику, было сейчас — вне всяких сомнений! — в кайф… разве он, Димка, не об этом мечтал, мастурбируя дома в своей постели?

Разве он, изнемогая от кайфа в одиночестве, не об этой взаимности грезил? И мечтал он, Димка, и грезил… радостная, ликующая мысль, что Расик в нём — что это Расиков член распирает его изнутри, вмиг притупила боль, потому что и осознание, и ощущение любимого Расика в себе было в сто крат сильнее любой боли… боль не исчезла — не испарилась и не пропала, но она потеряла свою остроту, она отступила, словно ушла на задний план — боль, опалившая промежность, стала-сделалась фоном для удовольствия, для наслаждения, для кайфа… разве любовь не творит чудеса?

Между тем, Расим, едва его член очутился в Д и м и н о й попе, ощутил-почувствовал такое небывалое, почти сказочное удовольствие, что у него, у Расима, на мгновение спёрло дыхание, — член, вскользнувший в тугое, жаром обжимающее отверстие Димкиного зада, словно очутился в невесомости, но невесомость эта была ощутима — она обтягивала, стискивала, обжимала… член, оказавшийся в Д и м и н о й попе, вмиг превратился в пылающий сгусток небывалого, сладко знобящего наслаждения, и Расим, уже ни о чём не думая — ощущая-чувствуя неодолимое желание двигать членом в горячей, жаром обжимающей н о р к е, ритмично заколыхал вверх-вниз голым задом…

Какое-то время в комнате слышалось лишь прерывистое, сладострастное сопение содрогавшегося от кайфа Расима, — нависая над Димкой, Расик уверенно, с упоение двигал задом, и ягодицы его то сжимались, то расходились в стороны — раздвигались-приоткрывались… когда ягодицы приоткрывались, было видно, как между ними сочно блестит в электрическом свете вазелином намазанный тёмный кружочек… словно он, Расим, сладострастно двигая попой, темным блестящим глазом кому-то подмигивал — словно кого-то он этим кружочком-глазом весело, дерзко, задорно дразнил, — двигая попой — скользя своим жаром обжатым членом в попе Д и м ы, Расик с каждым невозвратимым мгновением приближал свой первый — в т а к о м формате — оргазм…

Димка, содрогаясь под Расиком от толчков, вскинул вверх руки — обвил руками шею Расика, потянул его, Расика, на себя… он, Димка, хотел поцеловать Расима в губы, но, прервав колыхание задом — порывисто приблизив своё лицо к лицу Димки, Расим совершенно неожиданно сам накрыл Димкины губы губами своими… он, Расик, сделал это спонтанно, непреднамеренно, неожиданно для себя самого! Губы Расима жарким кольцом обхватили губы Д и м ы — Расим, выставив вверх распахнувшийся зад, жадно, страстно всосал Димкины губы в свой жаром пышущий рот, скользнул, задыхаясь от наслаждения, упругим горячим языком по языку Димки… и в это мгновение его, Расика, настиг оргазм!

Где-то в промежности — под сочно блестящим кружочком — вмиг возникла, мгновенно набухла горячим сгустком невыносимо зудящая сладость и тут же, мгновенно созрев, рванула, разорвалась миллиардом невидимых искр-иголок, огнём опаливших промежность, — Расим, конвульсивно дёрнувшись — выпустив Димкины губы из губ своих, ощутил, как внутри его члена стремительно прокатилась, пронеслась извергаемая в Д и м у сперма.
.. офигеть, как сделалось хорошо! Невообразимо, сказочно хорошо! Поняв, что Расик кончает, Димка, тут же порывисто приподняв голову, накрыл рот Расима ртом своим — горячо и страстно Димка засосал кончающего Расима в губы… офигеть, как это было классно — как было всё это упоительно сладко!

Член Расима уже стал медленно ослабевать в Димкиной попе, а Димка сосал и сосал Расима в губы — он, Димка, никак не мог оторваться от сладких губ… наконец, выпустив губы Расима из губ своих, Димка лёгким движением оттолкнул, отстранил Расима от себя; Расик послушно подался всем телом назад, член его выскользнул из Димкиной попы, и Димка, тут же нащупав лежащий рядом носовой платок — опуская ноги, порывисто приподнялся, — широко раздвинув полусогнутые в коленях ноги — сев перед севшим на ноги Расиком, Димка стал быстро вытирать платком липкий Расиков член… опустив голову — не возражая, Расик молча смотрел, как Д и м а стирает с его пиписа коричневый вазелин, — в комнате вновь возник запах спермы и изменившего цвет вазелина — запах мужского анального секса…

Да, сплошь и рядом бывают случаи, когда парни или мужчины вставляют свои вожделеющие пиписы в анал женщинам или девчонкам — трахают в зад не парней, а их, пышногрудых блондинок-брюнеток, но и в таком формате — в формате «парень-девчонка», «мужчина-женщина» — при всей вроде бы явной, очевидной гетеросексуальности полового акта этот зигзаг мимо женского лона прямо или косвенно свидетельствует лишь об одном — о более-менее осознаваемом или, наоборот, подсознательном — латентном — желании парня или мужчины трахать-любить себе подобного, то есть парня или мужчину… парни или мужчины, вставляя пиписы в женский анал, таким образом сублимируют глубинное — часто латентное — желание трахать-любить партнёра своего пола… потому что анальный секс — это прежде всего секс мужчин; зигзаги в анал брюнеток-блондинок — лишь сублимация, — потому и поплыл по комнате запах не просто анального секса, а запах м у ж с к о г о анального секса… через минуту смятый в комок липкий платок полетел на пол.

— Расик, ложись… — проговорил Димка, сдвигаясь в сторону — уступая рядом с собой место Расиму. — Чуток полежим — и пойдём в душ… да?

— Да, — словно эхо, отозвался Расим.

Какое-то время они, два обнажённых парня с заметно припухшими, чуть потемневшими пиписами, молча лёжали друг против друга — смотрели друг другу в глаза; они оба чувствовали полное сексуальное удовлетворение, оба ощущали приятную — лёгкую — опустошенность в своих промежностях… нежно глядя на Расика — на бесконечно любимого Расика — Димка думал о том, что теперь он, любящий Димка, самый счастливый человек во всей необъятной вселенной, — Димка сам не знал — сам себе не мог объяснить, почему анальный секс с Расимом для него, для Димки, с самого начала его вспыхнувшей, вмиг разгоревшейся, незримо заполыхавшей любви был наполнен сакральной значимостью, но в своих сладких грёзах-фантазиях Димка неизменно трахал любимого парня в попу, и теперь, когда э т о произошло, когда э т о осуществилось уже в фантазиях, а в реале, у него, у Димки, вдруг появилось, внезапно возникло стойкое ощущение, что Расик — любимый им Расик — его любовью не просто наполнился в виде спущенной в попу спермы, а он, то есть страстно любимый Расик, его бесконечной любовью словно бы освящен, оплодотворён…

Это было и странное, и вместе с тем необыкновенно приятное, сладостное ощущение — думать так, глядя на самого лучшего в мире парня, — Димка смотрел на Расима, и ему, Димке, казалось, что теперь он любит Расима ещё сильнее, ещё крепче, еще нерасторжимее… кайф от этих сладостных мыслей был ничуть не меньше, чем упоение-наслаждение от самого секса, — Димка смотрел на Расима — не бесконечно любимого Расика, думая о том, что он, любящий Димка, теперь самый счастливый человек на свете.
..

А Расим, глядя на Д и м у, в свою очередь думал о том, что ему, Расиму, рядом с Д и м о й необыкновенно, необыкновенно хорошо — душевно сладко и хорошо… ещё вчера — ещё ничего об этом не зная, в силу своей наивности он, Расик, думал-предполагал, что э т о г о делать никак нельзя, что им, двум обычным простым парням, потом за т а к о е будет стыдно, но сейчас он лежал на постели с Д и м о й в залитой ярким светом комнате — он смотрел Д и м е в глаза, и… он, э т о познавший и э т о вкусивший Расик, глядя Д и м е в глаза, не испытывал ни малейшей капельки хоть какого-то внутреннего стыда или внутреннего смущения… стыдятся чего-то плохого, а Расику было сейчас хорошо… ну, а разве можно стыдиться того, что д е й с т в и т е л ь н о хорошо?

— Расик, а ты ведь вчера меня обманул… — Димка, прерывая молчание, улыбнулся — хитро прищурился радостным взглядом счастливых глаз.

— В чём я тебя обманул? — во взгляде Расима вмиг отразилось недоумение… даже глаза у него, у Расика, чуть округлились — от неподдельного недоумения.

— Ты мне, Расик, сказал, что ты не умеешь целоваться, а сам меня так сейчас засосал, что я чуть не умер от кайфа… на фига ты меня обманул? — Димка, глядя на Расима — любуясь Расимовым недоумением, тихо засмеялся.

— Дима, я правда… я правда не умею! Так получилось… ну, то есть, само получилось! — Расик, невольно оправдываясь — словно сам удивляясь, что «так получилось», чуть растерянно улыбнулся.

— Нет, Расик, нет! Ты меня обманул! — горячо, напористо выдохнул Димка, подавшись всем телом к Расиму. — Честно признайся…

Поняв, что Д и м а дурачится — что Д и м а шутит, Расим весело рассмеялся:

— Честно! Я не умею…

— Да? Не умеешь? А ну… поцелуй меня! — Димка, скользнув ладонью по спине лежащего на боку Расима, страстно прижал парня к себе — вдавился своим пиписом в папис Расима, ощущая ладонью упругую мякоть любимой Расимовой попы. — Поцелуй меня…

— Я не умею! — повторил Расик, вновь рассмеявшись; рука Расима непроизвольно — сама собой — оказалась на Димкином бедре.

— Вот! Поцелуй меня… поцелуй неумело — чтоб я убедился, что ты не умеешь! — жарко выдохнул — горячо, настойчиво прошептал — Димка, приближая свои губы к губам Расима.

— Дима… ну, правда! У меня не получится…

— Расик, целуй… всё получится!

У нас также ищут:

трахнул на стройке смотреть, как получить оргазм девушке без парня, порно онлайн смотреть бесплатно инцесты домашнее, инцест по русски фильмы смотреть онлайн, трахнутые мамаши своими сыновьями, фильм про инцест порно, инцест две матери, две пары ебут друг друга, инцест рассказы швеция, скачать на телефон порно инцест видео, большой член сына инцест комикс, дед трахается в ванной, порно сквирт на телефон скачать бесплатно, анальный фистинг мужчины, инцест по ру., порно фильм трахнул свою няню, трахнул в спальне, русский инцест сын снимает мать на скрытую камеру, трахнул свою девочку видео, картинки инцест мать и сын, белорусский инцест i, все ебут невесту ретро, инцест мама исын онлайн смотреть, мама и сын трахнули в саунах, психология фистинг, рассказ как племянник трахнул тетю

Гомосексуалы

Related posts