ЛЮБИМAЯ ТEТУШКA
Дo 18 лeт я жил в нeбoльшoм крымскoм гoрoдкe. У нaс был дoмик в Кoктeбeлe. A мoя сeмья сoстoялa изо 53 лeтнeй мaмы и кoтa Aрбузa. Мaмa oтвeчaлa oб этoм имeни, чтo oн тoлстый и пoлoсaтый. Мoя дeвушкa Aлисa изо мoeгo жe гoрoдa уexaлa пoкoрять Мoскву гoдoм рaнee. Oнa пoступилa нa филoлoгичeский в МГУ, автор дeржaли связь и стрoили плaты нa будущee.
Пoтoм стaлo пoнятнo, чтo и мнe нaдo перенимать гдe-тo в Мoсквe, и мaмa Aннa Миxaйлoвнa вспoмнилa, чтo у нee eсть сeстрa Сaрa, и вooбщeм-тo, пoтoму я у тeти Сaры и oкaзaлся. У нee былa рoскoшнaя квaртирa Фeстивaльнoй, и дaжe гoрничнaя — мeтискa Крeoлa лeт сoрoкa с нeбoльшим, кoтoрaя, прaвдa рaбoтaлa только двa дня в нeдeлю, ну eщe приглaшaлaсь внeурoчнo, eсли вoзникaлa нaдoбнoсть.
Гoвoря чeстнo, тeтя былa жeнщинoй сeбe нa умe, к тoму жe eщe в мoлoдoсти oни нe пoдeлили пaрня с мoeй мaмoй, и, с тex пoр, oтнoшeния мeжду ними нe зaлaдились.
Тoт пaрeнь нe дoстaлся никoму с ниx. Тeм нe мeнee, тeтя зaтaилa oбиду и никaк нe мoглa прoстить свoю сeстру, считaя, чтo oнa винoвaтa в тoм, чтo у нee oблoмилoсь с тeм вoзлюблeнным.
Oтсюдa пoнятнo, чтo oнa нe oчeнь oбрaдoвaлaсь мoeму прибытию. Да что вы? рoдствeнныe связи никтo нe oтмeнял, пoэтoму oнa принялa мeня, xoтя срaзу дaлa пoнять, чтo этo убeжищe врeмeннo, и oнa будeт рaдa eсли я кaк мoжнo быстрee съeду.
Тeтя Сaрa былa 50 лeтняя дaмa xoрoшo сoxрaнившaяся, тaкaя бeдрaстaя, грeнaдeрскoгo видa oсoбa. Oнa былa aфрикaнистoм пo прoфeссии и дoлгoe врeмя прoрaбoтaлa в Aфрикe. Былa зaмужeм зa выxoдцeм с Зимбaбвe с зaбaвным имeнeм Тинoтeндa. И этoт мeзaльняс стaвил близкиx eй людeй в конец.
Тинoтeндa, кaжeтся, мeдик пo прoфeссии, прeдстaвлял из сeбя 60 лeтнeгo, пoxoжeгo нa жaбу, чeрнoкoжeгo и жил нa пoлнoм ee сoдeржaнии. Скaжу бoльшe, oн пoчти вooбщe нe выxoдил с квaртиры, и этa квaртирa пoчeму-тo имeлa в oкругe слaву нexoрoшeй.
Тeтя нe oтличaлaсь стрoгoстью нрaвoв. В свoи 50 бeзбoжнo мoлoдилaсь, нoсилa кoрoткиe юбки и вызывaющий мaкияж. Xoдилa в спoртзaл, в oбщeм, с удoвoльствиeм зaнимaлaсь сoбoй.
У нee былa дoчь Лизa oт пeрвoгo брaкa. Oнa нeдaвнo вышлa зaмуж, былa aнгeльски крaсивoй и жилa у мужa в Пoдмoскoвьe. Тaк вoт я слышaл, кaк oнa укoрялa мaть зa слишкoм вызывaющий лицо.
Тeм нe мeнee, к свoим гoдaм, тeтя сдeлaлa нeплoxую кaрьeру. Oнa знaлaсь с сильными мирa сeгo и вoзглaвлялa заведение вoстoкoвeдeния, кoтoрый xoрoшo финaнсирoвaлся прaвитeльствoм.
У Сaры был «Лaмбoрджини» и цeлaя гoрa дрaгoцeннoстeй, кoтoрыe нeбрeжнo xрaнились в нeскoлькиx oбъeмистыx шкaтулкax тож, скoрee лaрцax, в oбычнoм плaтянoм шкaфу.
Eсли гoвoрить o сeбe, тo я пaрeнeк с xaрaктeрoм. И пeрвый а мой контакт с тетей закончился конфликтом. Я сказал, который у меня есть девушка, и спросил, может ли симпатия бывать в гостях у нас, на что эта гарпия заявила, что беспородных, «драных кошек» у нее в доме после дождичка в четверг не будет.
Она выделила мне комнату, опять двадцать пять намекнула, что это временно, месяц-два мало-: неграмотный больше, и моя судьба, как кажется, совсем перестала ее занимать.
Было понятно, что если появится предлог, возлюбленная без раздумий сбагрит меня.
С ее мужем у нас установились странные взаимоотношения. Этот пожилой негр, с отливающей фиолетовым лысиной, по мнению отношению ко мне держал какую-то иронию, и рядом всяком двусмыленном случае дурашливо распяливал губы и непечатно ухмылялся своими ужасными слюнявыми губищами. Ну у него были бешено пронзительные глубоко посаженные в череп глаза, что говорило о экий-то работе его ума, и длинные, сильные, взрослые руки.
Мама моя была бедна, деваться ми было в общем-то некуда, хотя я удачно поступил. Неужто мне приходилось терпеть общество тети и ее странного муженька.
Бесцельно мы и жили. Я встречался с Алисой. Тетя искала поводье, как меня выселить. Тинотенда или Тина, якобы называла его тетя, навязчиво преследовал меня взглядом своих свинцовых буркала.
Что еще было непонятно для меня, Сара целиком не старалась скрыть от меня свою половую положение. И по ночам я слышал, как они ебутся- шлямка колотила в стену, но тетя никогда не кричала, меня нынешний феномен поражал. Ну когда я однажды насмелился заскочить в их спальню, которая была скупо освещена ночником, в таком случае был поражен глазами Сары.
Тина раком спаривал ее, близ этом ее глаза были лучезарно белы. Ее зрачки закатились подина лоб. А когда ебарь доставал из нее нашенский член, длинный и видимо невыразимо трудный для бабье, она успела еще кончить минимум разов пяточек.
Меня самого просто перекрутило от возбуждения. И сие мое невольное танцевальное движение в узком проеме двери, будто, заметил Тинотенда, хотя упорхнул я быстро.
Как-так с утра, когда тетя уехала на работу, я в прихожей, раньше поездкой в универ, сортировал и чистил обувь — разделял мою и Тины. Скажу бесприст, он то ли случайно, то ли на заказ смешивал наши туфли в прихожей. Хорошо, что у меня 39 размер, а у него за моему 46, сразу видно, где чьи. Хотя бы все это меня страшно раздражало.
И вот в оный момент, когда я натирал свою летнюю пару кремом, сие животное выкатилось из кухни, откуда несся шедевральный аромат крепкого кофе и дурашливо улыбаясь, ухватил меня из-за ягодицу, стянутую джинсами. Это было столь по непредвиденным обстоятельствам, что я сначала растерялся, а потом влепил ему душевную пощечину. Такую, яко этот мерзавец вскинул голову назад.
Весь вернисаж я был сам не свой. Рассеянно слушал преподавателей, даже если забыл в аудитории мобильный и мне пришлось возвращаться.
К родным пенатам идти совершенно не хотелось, я бесцельно бродил вдоль паркам Москвы. Лишь к вечеру кое -как пришел в себя. Помогла Малышка, она позвонила и развеселила меня рассказом о том, почему видела, как у уличного скрипача ветер раздул с футляра бумажные деньги и понес, и как этот скрипач смешно их ловил, пытаясь наступать на купюры своими длинными ногами.
И по всей вероятности как-то все забылось, ну, я тогда пока еще не знал коварства этой твари — тетиного мужа. Дьявол нажаловался жене, и она, надув свои силиконовые цедилка, имела со мной вечером беседу на любимец, что я оказывается, «соблазняю Тину», и она донесет получай меня моей маме.
Это было столь ужасающе, что я не спал всю ночь.
Утром Сара опять напомнила мне, чтобы я вел себя скромнее. Я промолчал, а опосля вспылил:
— И как вы терпите этого своего мужа. Покупаете ему дорогие добро, а он на шее у вас сидит.
— За так, как ебет! — Лукаво подмигнула мне тетя. А как же, меня она считала полным ничтожеством.
Время шло. Тинотенда под шумок лапал меня, и мне приходилось терпеть из-по (по грибы) боязни, что он будет настраивать тетю сзади меня.
Я много странного видел у нас дома. К примеру ведь, что Тина и горничная Креола спелись и на пару, без труда обжирают тетю, а Креола примеряла ее наряды. Будто? Сара не замечала этого или не хотела следить.
Мы встречались с Алисой и подолгу гуляли. Мечтали, в качестве кого по окончанию ВУЗов вернемся в родной Крым и поженимся. Нам было идеже строить семью, а профессии, которые мы получали, обещали телесный достаток.
Я любовался Алисой и лелеял мечты о сексе. Ужели уединиться нам было совершенно негде. Она жадюга в общежитии. Я — у злой тетки. На съем квартиры или — или комнаты хотя бы на сутки денег безвыгодный было. Я пытался бывать дома все реже. Приходил с вечерними сумерками и числом ночам страстно дрочил под теткин секс.
Вроде-то, помню, пришел поздно. И уже в коридоре уловил терпковатый запах вина. Оказалось Сара с мужем что-в таком случае отмечают. Пил он крайне редко, если только лишь повод был весомым. На этот раз некто имелся — у Сары был День рождения, о котором я инда и не знал. Блин, а мне и подарить-то было ни к чему.
Кутили они в гостиной, была Креола. Я проскользнул в ванную, тихонько принял душ. Потому что у них звучала музыка, и мой шорох они маловыгодный слышали.
Было невероятно стыдно из-за подарка. В оный вечер я даже решил не ужинать, чтобы прибавочный раз не светиться.
Укрылся в своей комнате, разделся, укрылся одеялом и собрался отдыхать.
Однако мне почему-то не спалось. (не то спать не хочешь, а надо, сон обычно никак не приходит.
Часов в 11 ко мне зашла Сара.
— Приставки не- спишь?- Тихо спросила она.
— Не сплю, — удивленно ответил я.
Возлюбленная включила торшер. Я поразился. Она была в сетчатом боди сверху голое тело. Пришлось отметить, что у нее изумительное тельце. Ее вагина была открыта полностью, клетки боди чисто расплавились на ней. Сара села ко ми на постель:
— Не любишь меня совсем. Плохая дамочка, да? — От нее густо пахло вином.
— Вследствие чего? Хорошая, — как мог оправдывался я.
— Плохая, плохая, — подсаживалась симпатия ближе. С девочкой не даю дома встречаться. А тебе си хочется любви.
В ее голосе прозвучали какие-в таком случае очень искренние нотки сочувствия. И меня охватило невероятное переживание благодарности, за это ее понимание, которое я воспринимал ли) не, как ласку.
— Сейчас я тебе помогу.
Она ультимативно смахнула с меня одеяло. Так неожиданно, что я безотчётно прикрылся руками. Спал я голым, готовясь дрочить.
— Без- бойся меня, — мурлыкала Сара и гладила, как будто массировала мои руки.- Покажи мне себя. Я хочу наблюдать.
Не в силах сопротивляться ей, я открылся, как диварра.
Она взяла меня за корень:
— Какой а он у тебя маленький, но как хорошо игра стоит свеч!
Двумя пальчиками она стала подрачивать меня:
— Светло?!
— Да, — я подавался за ее рукой.
— А хочешь, хорошенького понемножку еще слаще?!
— Да.
Она встала, зачем-в таком случае включила верхний свет, выдвинула какой-то е, достала что-то, расправила на своих руках. Ведь были кружевные, женские трусики. Жил я в комнате ее дочки Лизы, видимо — ее.
— Примерь.
Я был в каковой-то сладкой истоме, к тому же мне ка не хотелось огорчать подобревшую тетю, я неловко земля тонкие трусики — по сути оборки с кружевами.
Нонче я стоял на коленях на простыне.
— Тебе соглашаться, — оценивающе улыбнулась Сара. Встала на колени рукой подать, и дрочила меня то голыми, шаловливыми пальчиками, так этими кружевами, забирая в них пенис:
— Какой а он у тебя маленький, а как хорошо стоит! — Повторила симпатия, заглядывая мне в глаза до самого дна своими желтыми глазами.
Я тривиально играл тазом и крепился, стараясь не кончить, затем) чтоб(ы) продлить эту сладкую муку. Но она стала тешить сильнее и впилась мне в губы своим похабным поцелуем. И на) этом месте я не выдержал и выстрелил горячей спермой прямо в кружева…
Всецело следующий день я никак не мог разобраться в своих чувствах. В душе бушевал каковой-то ураган, но разделить его на потоки я далеко не мог. На лекциях я, то бледнел, то заливался румянцем по ушей.
Сокурсники понимали, что со мной строиться. Ant. разрушаться что-то не то. И не трогали меня. Помню всего-навсе одно внятное желание — побыстрее съехать от тети.
Я позвонил маме, сказал, в чем дело? съеду. Она сначала закатила истерику, потом расплакалась:
— В случае если ты не уживешься с тетей, тебе придется направить университет. Без ее помощи твою учебу наш брат не вытянем… Ты совсем не жалеешь меня, у меня штаб-квартира больное, я умру.
Вечером на кухне я встретился с тетей, и нечаянно для себя распсиховался. Мой характер дал себя быть (знакомым, я обозвал ее блядью и обсыпал солью. Меня колотила припадок, я убежал в свою комнату и затаился под одеялом.
Я был даю голову на отрез, что теперь-то уж она точно выкинет меня нате улицу. И что тогда делать.
Ближе к ночи ко ми снова заглянула Сара.
Окинула взлядом комнату. Вслед за тем вошла. Теперь она была в халате:
— Ну чего, успокоился, дебошир? — Рукой она взлохматила мою прическу.
— Ругаешься получи и распишись тетку. А тетка тебя любит, жизни для тебя неважный (=маловажный) жалеет. В воскресенье поедем по магазинам. Вещи тебе купим. Кожанка у тебя старенькая и обувь никуда не годится, а заходит сезон.
Я не верил своим ушам. Мне даже машинально захотелось поцеловать ей руку.
— Ну, мир? — Со светлой улыбкой спросила симпатия. От нее снова пахло вином. Она когда запивала, то надолго. Ну в этом ли обязанности.
Я благодарно кивнул.
— Тогда давай поиграем, как накануне.
Она смахнула халат. На ее голом статном теле опять-таки было клетчатое боди, только узор был не тот, нежели вчера. Вагина по прежнему была открыта.
Моего пеннис тут же вскочил под одеялом.
— Тетя Сара, только-тол мне нравятся девочки и женское белье мне ни к чему.
— Лопушок, — потрепала она мою щеку, — да ну? нравятся тебе девушки, и прекрасно. А мы просто поиграем. Сие игра и ничего больше. Тебе ведь вчера приятственно было?
Она снова резко сдернула с меня одеяльце и понимающе осклабилась:
— Вон, как у тебя вспрыгнул! Вспомнил наши зрелище.
Она порылась в ящике достала другие трусики и какие-так недлинные веревочки, помотыляла перед моим носом:
— Чулочки!
Я взмолился:
— Да ну? порадуй тетю, — шутливо нахмурила она тонкие брови.
В настоящий раз Сара сама надела на меня кружевные трусишки. Раскатала на моих ногах белые чулки. Их широкие, липкие резинки опоясали мои чресла.
— Какие у тебя стройные ножки. Девушки позавидуют, — восхищалась смутительница.
Теперь она задействовала обе своих руки. Одной дрочильщик меня, второй игралась с ягодицами. Сжимала их, массировала, несильно шлепала.
Я благодарно играл с ней, хотя мне желательно избавиться от ее рук на попе. Так я боялся огорчить тетю и терпел. Она дрочила неприятно медленно, не позволяя мне подрочить самому. А в случае если я слишком интенсивно двигал тазом, замедляла движения своих пальцев.
Я смотрел наверх на ее пальчики, на свой пенис, получи резинки чулок, и единственное что мне хотелось, быстрее вырядиться. Теперь она гуляла своим шаловливым язычком по мнению моим соскам. Дышала и целовала шею. О, как а это было приятно!
Я чувствовал, что и она ужасно возбуждена. Ее тело буквально пылало жаром, вагина налилась кровью, каменные сиськи торчали из клеток боди:
— Мы завтра продолжим?- Опять-таки заглядывала она в меня своими желтыми глазами.
— Безлюдный (=малолюдный) знаю, — стонал я, ловя окаменевшим отростком ее изысканные щупальцы.
— Обещай, и получишь приз, — мяукала она. Бог, я и не думал, что она может быть ёбаный ласковой.
— Обещаю!
Она резко убыстрила темп дрочки, и сгустки спермы полетели в постель…
На следующий день в универе у меня был перерасчет с двух часов дня. Поэтому мне наконец посчастливилось выспаться.
Тина подкараулил меня у двери ванной, и рано ли я выходил он попытался меня облапить и поцеловать. Я увернулся и недавно влепил ему пощечину. Он как-то весть задумчиво потер щеку и удалился к себе.
Когда я, одевшись, еще собирался покинуть квартиру, обнаружил, что моей связки ключей получай полочке нет. Во входной двери было без) (счету замков, один из них открыть изнутри хоть было только ключом. Обычно на этот (зам`ок) не закрывали, ну подвигав задвижки, я понял, как будто, по закону подлости, дверь была заперта вот то-то и оно на этот замок.
Нервничая, я стал ощупывать карманы всех одежд, висящих в коридоре. Мысль было скверным, препод на зачете славился своим самодурством, безлюдный (=малолюдный) придти значило ввязаться с ним в дополнительные отношения — ударять по рукам о пересдаче и все такое. Тут, как говорится, предпочтительнее повеситься.
— Эй! — Окликнул кто-то меня. Таково тихо, что я вздрогнул и обернулся.
В дверном проеме маячил Тинатенда. Спирт протягивал мне ключи, лежащие у него на ладони.
Я по необходимости потянулся, ну он спрятал руку за спину и плотоядно оскалился.
Биться с ним не было никакого смысла. Дотла он был, как дикий кабан: матерый и звериный.
— Что ты хочешь?! — Взмолился я.
— Ты поцелуешь меня. Я отдам тебе треншальтер.
По русски он говорил хорошо, правда языком шевелил по образу-то очень вязко.
Я растерялся. Что делать? В дальнейшем решил, черт с ним, поцелую один раз сие животное и побегу. Опаздываю ведь.
Я скользнул к нему, коснулся губами его мясистых губ. Я хоть не понял как он пропустил свои длинные шуршалки у меня сзади под курткой, прижал меня вслед талию к себе, и стал целовать жадно, взасос. По-деловому запуская в меня свой горячий, скользкий язык.
Бери пол полетела куртка, разорванная рубашка. Я оказался голым объединение пояс, извивался в его руках, а он целовал мои грудь, щекоча грудь своей щетиной, шарил своими проворными руками у меня в трусах, лапая сопло и пенис.
Я отбивался, как мог, вырвался, упал сверху четвереньки. А он уже сзади сдирал с меня джинсики. Не известно, чем бы все это закончилось. Да что ты тут в двери — один за другим — стали снимать на карточку замки. Насильник кинулся в свою комнату, я — кое точь в точь похватав вещи — в свою. Упал посреди нее, связанный своими полуспущенными штанами.
— Боже, у нас по коридору цыгане в чем дело? ли проехали? — Иронизировала за дверью тёта. Обувь раскидана, зонты на полу. Женя( сие она мне) ты чего свои рубашки идеже попало разбрасываешь? Она открыла дверь и кинула бери постель мою рубашку, которую я не успел собрать.
Она глянула на меня взъерошенного, пытающегося явиться источником себя в порядок. Шутливо погрозила пальчиком:
— Ай — яй- яй!
Для улице я вдруг ощутил, что что-то со мной приставки не- так. Потом понял: у меня был каменный этажестояк! Залупившаяся головка терлась о шов джинсов, было хоть плачь идти. Страшно хотелось сдрочить и облегчиться, да было неоткуда. Был бы туалет. Да его попробуй вторично найди.
Вспомнил о длинном языке Тинотенда, шевелящимся в мне и меня буквально передернуло. Мне казалось, сколько он заразный, и я подхватил какой-то вирус.
Купил маленькую водки и кредитный стаканчик. Выпил граммов 50, чтобы «продизинфицироваться».
Приближенно, в «приподнятом» состоянии и сдал свой зачет. До этих пор удивляюсь, как у меня это получилось.
По времени зачета у меня было намечено свидание с Алисой бери площади Европы, ну я был настолько растрепан, подобно как мне просто необходимо было разобраться в себе. Я сказал своей девушке, как будто у меня дополнительные занятия и уклонился от встречи.
При случае мое легкое опьянение ушло, меня просто из этого следует раздирать от ярости. Мне хотелось убить сего противного Тинотенда, растерзать, оторвать ему голову. У него была нетерпимость на перец. Эта специя у Сары хранилась в трех целлофановых пакетах — Водан на дном.
И я решил отомстить. Вечером, когда они укрылись в спальне, для кухне, скрипя зубками, я стал швырять молотый насмешник чуть ли не горстями под стол.
— Чтоб твоя милость сдох, тварь противная. Так тебе, так тебе, таким (образом тебе!
Просыпал дорожку и по плинтусу в коридоре. Муть тут же почувствовал перец, он выскочил изо комнаты, метнулся в ванную, но я успел заметить, по какой причине его лицо опухло, глаза слезились. Он горестно дышал.
Заходясь от радости, из своей комнаты я показал ему крупный палец. А потом, пересекшись с ним в коридоре, где возлюбленный отчаянно метался, зажав свой нос, я надменно посмотрел для него. Мне захотелось его пнуть. Жаль я предостаточно миниатюрный: худенький, 1 метр 58 сантиметров. А ведь пнул бы этого вепря.
«Буду дружить с теткой, загоню тебя в твою нору, носа далеко не высунешь», ликовал я.
Стервозностью я отличался еще со школы. Затем ни один учитель, поставивший мне двойку, безвыгодный ушел от моего наказания. И всем я придумывал почто-то особое и небывалое по подлости.
Математичке налил бери стул клея, а физруку заложил в его сменные баскеты кошачьего кала.
Чуть позднее в квартиру тети к моему удивлению приехал коп в сопровождении четверых гражданских, как я потом понял — эксперты и понятые. Эксперты начали захватывать какие-то пробы и мазки, протоколировали и документировали, а следак составлял акт о рассыпании кем-то перца, далеко не понятно, то ли случайно, то ли предумышленно. Из разговора на кухне я понял, что будут поднимать на ноги уголовное дело о покушении на убийство, поскольку нетерпимость Тины столь серьезна, что от острой приправа он может умереть, если под руками далеко не окажется необходимых таблеток.
Я понял, какую кашу заварил и затаился. По времени ухода следователя и компании в квартире нарисовалась Креола, ее вызвала доспешница. И занялась кухней: драила полы, перемывала посуду.
Фимиам моющего средства распространился по всей квартире.
Еще давно был вечер, а Сара все не приходила. Возлюбленная ухаживала за пострадавшим мужем, ей было без- до меня.
Я уж совсем отчаялся ее дождаться, нервничал и ждал. Присест тянулось нестерпимо медленно. И хотя еще не было 11, а симпатия обычно приходила не раньше, мне казалось, который она страшно задерживается.
Наконец она появилась в своем коротком халатике. Подошла к постели, вперила в меня, лежащего личный взор:
— Перец — твоя работа?
Я отрицательно покачал головой.
— Чего ж ты, сначала жопой перед Тиной вертишь, после (этого мстишь?
— Это не я! — В страхе округлил я зенки.
— Ты зря радуешься. Положение серьезно. Если наделить делу ход- это долгие годы тюрьмы. Понимаешь?
Я с готовностью кивнул.
— Здорово, — смягчилась Сара. — Дело пусть того) (времени полежит под рукой на всякий случай. Чисто знать, если ты будешь послушен, может наш брат со временем и забудем о нем. Будешь?!
— Буду, ей-ей.
— Вот и умничка. Будешь с тетей ласков, тетя и подарочком одарит и ради обиды забудет. Вставай! Раздевайся до гола.
Я выскочил с белья. Сара распахнула халат. Она снова была в боди, вторично в новом, ее срамные места были открыты:
— Начинать,
лижи меня. Ты меня лишил сегодня качественного секса. Восполняй, восполняй.
Я встал получи четвереньки поперек постели и стал ее лизать.
— Похлеще страсти! Вот так, вот так. Да твоя милость неплохо лижешь. Учись, тебе теперь это много раз придется делать. Она смахнула халат, бросила его в постель, взяв себя руками за ягодицы, затяжно подмахивала мне:
— Вот так, вот так! А твоя милость, оказывается, сучка, мелкая, подлая и коварная, — говорила возлюбленная мне. — За это тебя надо во всю мочь выпороть.
В комнату заглянула Креола, окинула взглядом марина, и спросила, как ни в чем не бывало:
— Сара Михайловна, у нас новые бумажные салфетки уминать? Старые кончились.
— Возьми в кладовке, за кухонными полотенцами. Через некоторое время их целая упаковка. И не уходи пока, твоя милость нам сегодня еще понадобишься. — Тоже, (то) есть ни в чем не бывало, ответила тетя. Ее взрослые губы были шершавыми, а малые нежными и чувствительными и буйно выделяли смазку. Я то и дело сглатывал свою слюну чередуясь с ее выделениями. Она часто вздрагивала, и мелкие судороги бегали числом ее широким бедрам, что я воспринимал, как награждение.
Наконец она оттолкнула меня. Полезла в свой дорогой ящик.
— Тетя Сара, не надо, — недавно взмолился я. — Мне это не нравиться, сие не мое. Мне женится надо. Я хочу девушек сношать. Хочу и буду!
— Будешь, будешь! — Ухмылялась тетя.
— Слышите вас? — ударил я кулачком по подушке, — коли будете меня мучать, я сбегу от вас!
Сара кинула мнение через плечо, на этот раз мне показалось, почему он полыхнул огнем:
— Чтобы больше я твоих возражений малограмотный слышала. Об уголовном деле помнишь? Вот и идет подчиняться. Иначе я рассержусь!
Но тут же смягчилась, вернулась ко ми, шаловливо взлохматила прическу:
— Смешной какой. Поиграем, что вчера, и все. К тому же у меня для тебя припасен подарочек!
— Экой?!
— Узнаешь. Но сначала — трусики и чулочки.
Она достала сии детали женского белья. Одела меня. Полюбовалась, отдаленно вздрочнула вскочивший пенис. Легонько укусила за мочку суп.
— Вставай раком, — в самое ушко дунула ми она.
Я встал.
— Ноги шире, талию прогни.
Прогнул, словно мог.
Трусики по прежнему были похожи нате три веревочки, она стала мять и шлепать мои сопло, все яростнее. Наконец, это стало больно, и я завертел попой, стараясь отбояриться. А тетя жарила все сильнее, хлесткие, громкие рукоплескания наполнили комнату. Когда мои ягодицы от боли потеряли уязвимость, Сара достала из кармашка своего халатика который-нибудь-то маленький тюбик, выдавила прозрачное желе себя на пальцы и стала втирать мне его в жопная.
Запахло мятой и ментоловый холодок обжег мой сфинкер. Тетя разминала его, втирая вакса. Мои ягодицы горели от порки, а анус блаженствовал через чудной, прохладной мази.
— А сейчас будет обещанный подарочек, — мурлыкнула особь женского пола. И, оставаясь по сути голой, вышла. Я оставался в пирушка же позе, пытаясь понять свои странные ощущения. Я понюхал чанпао тети, он чудно пах чистым женским веточка.
Я слышал, что они шепчутся о чем-то с Креолой в коридоре, только слов не разобрал.
Членик мой начал шито-крыто опадать и вскоре опал совсем. Наконец тетя вернулась.
— Мощага, что стоишь в позе! — Похвалила она, — привыкай к ней. Давайте, колени шире, талию прогни. Учись раскрываться максимально. А сие для тебя.
Она показала мне какой-так, похожий на резиновый, снарядик размером не в большей степени пальчиковой батарейки. Он был словно нанизан бери длинный, нетолстый шланг с резиновой грушей на конце.
Тетя снова-здорово выдавила ментоловое масло на пальцы:
— Руками раздвинь томаты, — велела она.
Я раздвинул:
— Шире! Еще пошире!
Она густо смазала маслом промежность между ягодиц, еле ощутимо ввела средний палец в анус. Самую малость. Холодок затеплился идеже-то у меня внутри.
Сара нанесла смазку получай снарядик. Приставила его к сфинкеру:
— Давай, прими его.
— Ой ли?, тетя Сара,. .- захныкал я. Закусив губу, симпатия зло хлыстнула меня по попе, моргнув быть этом:
— Предупреждаю в последний раз! Не драконь меня. Раздвинь седалище и расслабься. Будет немного больно лишь в начале, а после все пойдет как по маслу.
Она сомнительно, но настойчиво топила во мне снарядик, симпатия никак не шел. Тогда она поднесла домашние губы к моему уху, что-то прошептала, как с неба свалился укусила меня за мочку и одновременно решительно надавила получи и распишись снарядик, он вскользнул в меня целиком, и сфинкер сомкнулся вкруг шланга.
— Ай, умничка! — Похвалила тетя.
Симпатия встала подальше, напротив постели, чтобы хорошо представлять(ся) (взору) меня, длина шланга ей позволяла. Качнула раза три грушу в кулаке. Я почувствовал, кое-что внутри меня, что-то раздулось. Тот снарядик был в состоянии надуваться. Качнула еще, стала туговато, я раздвинул колени просторнее.
И тут она запустила вибрацию!
Эта штука чуть заметно вибрировала во мне. Мои ощущения вначале были смутны и непонятны, положим потом волны наслаждения пошли по животу куда как-то под пупок. И мой членик тут а встал и окаменел, растянув тесные трусики.
Сара хоть сколько-нибудь добавила мощности. Я уронил голову на руки, вильнул попой о десную и влево. Мне было и сладко и в то же п(р)ошедшее невыносимо хотелось избавиться от этой штуки:
— Я хочу содрать трусики! — Выдохнул я.
— Зачем? — В удивлении подняла брови тетя.
— Они ми мешают.
Сара выключила вибратор, подошла ко ми. Я сначала не понял зачем. Оказалось, нужно исключить грушу со шлангом под веревочку трусиков, если они останутся болтаться на шланге.
И вот я беспомо стою, а тетя все не «вибрирует». Я с мольбой посмотрел получи нее. Она понимающе ухмыльнулась, показала мне грушу, качнула хлеще и пустила приборчик.
Он захватил меня всего и я со всеми потрохами сосредоточился на ощущениях в своей попе.
Я раздвигал наравне можно шире ягодицы руками, трогал гулял пальчиками соответственно заветному шлангу, моя рука потянулась к пенису, желательно дрочить:
— Не сметь! — Топнула тетя и опять-таки прибавила. Я раскрылся максимально. То ронял голову получи и распишись руки, то поднимался на поставленных руках. Я ведь и дело оборачивался на свой круто задранный попка. Удовольствие нарастало, я крутнул им, подмахнул и, наконец, маловыгодный помня себя, стал подмахивать, словно подлавливая сфинкером оный желанный приборчик.
Пропуская взгляд под животом, я видел близкие бедра. И чулки теперь страшно нравились мне. И эмоциональность непонятного доселе соблазна обдавал меня.
Я вновь поднимался возьми руках, и поглядывая назад играл попой вбок и в сторону.
Наконец Сара скользнула ко мне, выпрямила меня что-то около, что я остался стоять на коленях. Жадно засосала маня своим горячим поцелуем, нащупала муж пенис, быстро- быстро сдрочила мне, поймала в корыстолюбец мою сперму и растерла по моей груди.
В изнеможении я рухнул получи и распишись простыню- одеяло уже давно валялось на полу.
Тетя стравила круг, осторожно вынула из меня вибратор. Я почувствовал разгром.
Сара шутливо потянула меня за укушенное локатор:
— А вот отдыхать еще рано.
Оказалось, она решила сдуть с моего тела все волоски. Для этих целей под своей смоковницей была оставлена Креола — она была специалистом и в этом деле. После этого мне было все равно, я даже не сопротивлялся. Тем побольше, что волос на моем теле и так было капля (в море).
В коридоре я уловил сладкий запах карамели, то прислуга готовила сахарную пасту для шугаринга. Тогда я мало-: неграмотный знал, что процесс займет столько много времени. Часа фошка женщина трудилась надо мной, буквально по сантиметру освобождая меня хоть от самых мелких, невидимых волосков. После специальной ванны, расслабляющей кожу, шкрабов и лосьонов, возлюбленная наносила пасту на ноги, в подмышки, на интимные зоны, дожидалась доколе засохнет и срывала налипшие хлопчатобумажные полоски, чем доставляла ми боль и щекотку.
Тело горело ну теперь было гладким, ни дать ни взять у девочки. Наконец Креола нанесла на меня итого какой-то крем. Сказала: дай впитаться. И вызвала точило. В коридор вышла Сара, которая не спала с-за того, что не спал ее супруг — он мелькнул за дверным проемом в широких длинных трусах с клочками ваты, торчащими изо носа.
Тетя велела мне идти к себе, а Креоле сказала, что-нибудь в ее обязанность теперь входит уход за моим веточка.
Видимо подразумевалась регулярная депиляция и какие-то отдельные люди процедуры.
Горничная за что-то очень начистоту поблагодарила хозяйку и уехала. Тетя со своим муженьком равно как наконец угомонились.
Утром я удивился, как странно реагируют гладкие ласты на джинсы. Ощущение было такое, что в штанинах из чего явствует значительно просторнее. И прикосновение материала к коже было чувствительнее и приятнее.
В оный день я встретился с Алисой, мы целовались прямо у ее общежития, без- обращая внимания на прохожих. Благо, в основном шла подрастающее поколение. Поцелуи были невероятно сладки.
— Какой ты мягкий сегодня! — Держала любимая меня за грудки с восхищением глядючи мне в глаза своими карими глазами. А я и сам безвыгодный знаю, откуда во мне было столько нежности.
Я надеялся, что такое? Сара теперь отвяжется от меня со своими играми. Неужли не тут то- было. Мы продолжали опять-таки и снова. Она восхищалась моими ногами в чулках с гранеными, сиречь она говорила, бедрами.
Не знаю сколько сие все продолжалось. Наверное недели две, может, более всего. Дрочил я теперь только с вибратором в попе. Каждый редко мне казалось, что вот- вот придет заднепроходный оргазм «без рук», но он все отнюдь не приходил, хотя забирало сильно, и я чувствовал, что спирт ходит где-то рядом.
Мой членик любое медленнее теперь поднимал головку, однако мое любовь сохранялось, и все чаще я дрочил вялый.
И все сие время Тинотенда лечился, так сильно я «отравил» его.
Я ходил в области квартире королем. Как мог унижал его и поэтапно строил ему подлости: прятал его вещи и ставил клейстер, вместо крема для бритья. Он свирипел. Короче вида не подавал- понимал, что тетя в моей стороне, и сейчас не время для реванша.
Ровно-то вот так вернувшись домой, я обнаружил у себя в комнате новенькую плазму и какое-так странное кресло, похожее на гинекологическое( хотя я его ни разу и мало-: неграмотный видел). Подумал, что тетя выставила ко ми ненужную вещь, у них в комнате было множество хитрых, приспособлений про секса.
Решив, что Сара поощрила меня по (по грибы) послушание плазмой, я взял пульт и включил ее. Ну-кася она была «пуста».
Креола оставалась у нас. Когда-нибудь я разобрался с вещами, она поманила меня в ванную, идеже сделала тройную клизму:
— Тетя велела тебе в настоящее время побыть голодненьким, и из дома не уходить, — многозначаще улыбнулась она. Потом вставила мне в анус расширительную пробку:
— Чурики, не вынимать!
Когда я пришел в себя, усадила меня в так самое кресло и накрасила мне красным лаком ноготки получай ногах. Я прятал ноги, а она смеялась:
— Все в равной степени в обуви никто не увидит.
Она возилась со мной с удовольствием, ажно с каким-то азартом.
Потом пришла тетя. Они ужинали и как-то живо обсуждали. Лак высыхал на моих ногтях, я нашел кое — что из уроков. Тихонько позвонил Алисе. Симпатия простыла, и я немного волновался за нее.
Часов за 10 ко мне снова пришла Креола. Может статься, она собиралась у нас ночевать.
Она принесла с на лицо новые белые чулки с подвязками и широкий красный лента. Она наклеила мне его на груди короткими крестами, в самом перекрестье которых были титьки, надела чулки с подвязками без трусиков. Зафиксировала меня в кресле в положении полусидя, расположив согнутые в коленях, раздвинутые в стороны ноги в специальных подлокотниках, опоясав их ремнями по лодыжкам, грабки зафиксировала вниз по бокам кресла в положении «по швам» ремнями черезо запястья.
На голову мне надела колпачок медсестры равно как с красным крестиком. Оглядела меня, умилилась и, воровато оглянувшись, алчно засосала в губы. За тем вывезла меня получай средину комнаты, лицом к плазме, таким образом, с намерением та была близко и хорошо видна. И, шаловливо погрозив пальчиком, исчезла. Шелковица же явилась тетка в своей привычной униформе. Объединение нижней ложбинке малых губ вагины из нее свисал покойник шнурочек от тампона. Это значило, что у нее регулы. А в такие дни она была раздражена и агрессивна. Ми надо было соблюдать особую осторожность и послушание.
— Какая у нас симпатичная медсестричка пока что! Тебе удобно?
— Да.
— Смотри, что у меня исполнение) тебя есть! — Она показала резиновую штуку размером с крупный банан, все с таким же шлангом, как сперва.
Деловито нанесла на него смазку. Нависла требуется мной. Мой анус в моем почти лежачем положении был доступен, по образу норка суслика. Она вынула пробку и плавно, же напористо ввела всю эту штуку в меня. Я принял его за исключением. Ant. с усилий, и мой сфинкер вновь сомкнулся вокруг шланга.
Сермяга теперь я чувствовал тяжесть в себе. «Банан» был тяжелым. Я двинул попой, привыкая к нему.
— Твоя милость не разочаровал свою тетю, — похвалила меня Сара.- Вижу наши примеры не прошли даром.
А сейчас мы с тобой будем дрыгать ногами джаз!
Она пустила вибрацию, очень тихую. Только штука во мне была большая, и эта дрожь зудела во всех уголках тела.
Сара далеко не спеша прохаживалась по комнате, а я скреб пальцами точно по кожаным бокам кресла.
Нестерпимо хотелось освободить руку и облегчить себя страстной дрочкой. Тетя однако понимала и не спешила. Она поднесла стул, села подле с моим креслом. Потянулась за пультом:
— Мы с тобой там видно будет интересное кино. — Она включила широченную плазму. Невероятной четкости валет явилась нам. Тучный негр спаривал белого мальчика парение 18 в белых чулках, снизу. Тот сидел поверху на чернокожем любовнике, опершись руками о его колени и больно медленно вертел задом, дроча своим анусом здоровенный член партнера, который сидел в нем по радикал.
Гримаса блаженства искажала лицо молодого любовника, спирт мял свои груди, изредка прикасался пальцами к своему маленькому пенису.
Меня подобно как варом окатило. Тогда я еще был диким, приехавшим изо провинции и не знал всех вариантов интимных отношений в столице:
— Что-то это?! — Почти крикнул я.
— Это кроссдрессеры. Сие особая субкультура, в ней мальчики переодеваются в девочек, — шептала ми в ушко Сара и едва заметно прибавляла вибрацию. Короче это еще не все…
— А что, что вдобавок?!
— Самое главное, половой жизнью они живут, точно девочки. То есть, дают мужчинам.
В проеме двери чего-то качнулось. Я оторвал взгляд от экрана. Тамо стоял на полусогнутых голый африканец, он точно пожирал меня взглядом своих безумно белых оченята. Его член стоял как-то почти отвесно вверх, высоко и мощно. Он блестел от смазки, Муть дрочил его, откинув голову назад. Его хлеборезка отваливалась чуть ли не до затылка, чисто у динозавра — была видна белая подкова зубов. Некто сгорал от страсти. И странно, если раньше тетушкин сожитель был мне противен, то теперь я глазел бери него с любопытством, особенно на его член, ажно приоткрыв рот. Но вспомнив, что Сара рука об руку, я устыдился и вернул взгляд на экран.
А она злость топнула ногой на мужа:
— Ну ко ступай от этого места. Иди спи! Нам не до тебя.
Закрыла калитка на защелку. Сказала, что надо смазать мальчуган и вновь вернулась на компьютерный стульчак.
Партнеры для экране все так же еблись, медленно и всем своим существом.
Чернокожий держал наложника за ягодицы и насаживал возьми себя, поддавая снизу не часто, но (страсть резко, короткими толчками. Изредка он запускал грабли ему на груди, властно наминал их, совал в хавл партнеру пальцы, и тот страстно их облизывал.
— Кроссдрессеры естественно входят во вкус, обретают пристрастие. И иного сексуального удовлетворения, в довершение всего анального уже не способны испытывать.
Смотри, во вкусе беленький наслаждается! — Щекотала мне горячим дыханием лабиринт Сара.- Смотри, как ему хорошо!
Тот, о кусок она говорила, кажется, готовился кончать. Он здорово насаживался на член, все убыстряя темп. Кавалер тряс его снизу. Нижняя челюсть безобразно отвисла у белого наложника. Дьявол схватился за свои груди и затрясся в конвульсиях. Семя обильно потекла из его пениса.
Сара хамски стала качать грушу, и круто повысила вибрацию. Сильное, десерт давление возникло у меня где-то прямо лещадь пенисом, он вяло приподнял головку, и я понял, какими судьбами кончу.
Тетя прибавила еще. Я прикрыл глаза. Вспомнил голого мальчика сверху хую негра, вспомнил голого Тину, его артикль, теперь я думал о нем с блаженством и вцепившись ногтями в кожу кресла я стал оправдывать, отстреливая сперму на ковер своим подрагивающим кончиком…
Получи следующий день в универ мне надо было к 9. Тимение провожал меня тоскующим взглядом. А я ликовал. Что, безвыгодный вышло у тебя ничего? Сорвалась рыбка? И не выйдет, далеко не надейся! Я показал ему язык.
Так мы и жили, я измывался надо Тиной, игры с тетей все продолжались. Она удовлетворяла меня двадцать (десять, напористо и энергично. Правда теперь меня не фиксировали в кресле, после то Сара проколола мне соски и вставила гвоздики с настоящими брюлами.
А уже в тату салоне, по ее заказу, мне сверху гладком лобке сделали интерсное тату- черную пику с белой буквой Q изнутри. Ant. снаружи. Тогда значения ее я не знал. Да и однажды (шел дождик дважды) было вникать.
О чем она говорит, я узнал потом. Я научился кончать без рук при совсем малой вибрации. А Водан раз кончил, едва тетя вставила в меня фрукт, даже не успев включить его.
В те существование случилось одно событие, омрачившее мое, в общем-так, интересное существование. Соседка Алисы по комнате уехала держи выходные к родителям. И мы с моей подругой наконец смоли засесть в четырех стенах, ну как я ни пытался сосредоточиться и возбудиться, у меня в среднем и не встал.
Он теперь вообще почти приставки не- вставал и потерял чувствительность.
Хорошо, что мое нательная живопись отвлекло внимание Алисы, и тем самым неловкость была снята. А не так я бы сгорел от стыда.
Я возвращался домой и думал, (то) есть же так: ведь я хочу секса. И вдруг понял, я хочу секса анусом. Дьявол сладко ныл и прикосновение к ягодицам доставляло мне небывалое веселье.
А потом все повторилось. Я застал Креолу дома. Загадочно улыбаясь, симпатия показала мне клизму. Это значило, что тетя придумала будто-то новенькое. Предвкушая интересный, охваченный вечер, включенный приятным волнением, я кое как распихал по углам домашние вещи, разделся и голый пошел в ванную.
Признаться я рань часто прогуливался по квартире голым, дразня Тину.
Получи и распишись этот раз Креола сделала мне клизмы держи молоке. Хорошенько помыла мне голову, хотя я и принял душ в сопровождении с головой. По желанию тети я опустил длинный грива. После мытья он распушился, и Креола заплела ми его в две африканских косы, вплетя в них разноцветные, акриловые нити.
Накрасила ногти нате ногах и занялась макияжем рук. Она наклеила ми ногти с зелеными дракончиками. Потом вынула из сосков гвоздики и вставила держи их место женские серьги — каффы, сложные и тяжелые в виде навешья золотых цепочек получи общих кольцах.
Они свисали чуть ли приставки не- до пупка.
Надела на меня чулки с повязками, возьми этот раз красные. На мой немой задание ответила, что красный- это цвет страсти. И вдругорядь поцеловала меня в губы. На ноги на оный раз мне были обуты новые туфли получай высоченном каблуке с золотым оконечьем, я едва не рухнул с них. Держи голову — поверх кос — Креола надела мне кошачьи ушки держи ободке, черные с красной окантовкой. Поверх ушек — снега) колпак медсестры с красным крестиком. Завершила мое яблочный спас белым коротеньким халатом с игривой вышивкой на нагрудном кармашке: «Медсестра Женя».
В комнате было большое псише. Я увидел себя, нижний краешек халата. Между ним и широкими резинками чулок были голые узкие участки моих белых бедер.
Числом прежней схеме Креола зафиксировала меня в кресле, с тою только что разницей, что в анусе у меня не было пробки. Окинув взглядом комнату, собрав какие-в таком случае вещи, она вышла. Я слышал что из коридора симпатия постучала в дверь супругов. Приоткрыла ее, негромко сказала: «Готово».
Ко ми вошла Сара с бокалом и с бутылкой вина, на таковой раз она была в красном боди и черных ботфортах.
Я ожидал, как она принесет свой замечательный банан. Ну симпатия отпила из бокала, наклонилась надо мной и стала хищно целовать меня, наполняя мой рот вином изо своего.
Она отпивала, пускала струю, и я своим ртом ловил ее, и глотал, с трудом не захлебываясь. Сара поила меня и поила, мочила непервоклассный палец в вине и вставляла мне в анус, а потом целовала сильно запуская в меня свой язык.
Я совсем ошалел ото крепкого вина и поцелуев, а она расстегнула мой халатик, прошлась горячим мелькающим языком в области животу, по пупку, по соскам. Снова смочила в вине перстневой) и вставила в меня.
Потом она застегнула на ми халат и села в обычное кресло:
Вскинула ноги возьми подлокотники, стала ласкать вагину и груди:
— Тинотенда, друг, войди, — пригласила она.
Я не поверил своим ушам, и аж испугался. Как, как она могла меня в такой мере подло предать, в угоду этому мерзавцу?! Я отчаянно задергался, пытаясь выходить. Она глубоко отпила из бокала, снова смочила в вине шаромыга. Жестко сжала мне рукой подбородок, пустила в вентиль струю, одновременно глубоко вставив в меня свой диоксибутановый палец.
— Давай, любимый, эта сучка долго измывалась по-над тобой, накажи ее!
Если хотите знать, какими судьбами было дальше, пишите мне: oksalit93@mail.ru
