Куклoвoд. Крымский фрoнт (13 чaсть)
Врeмя рaзбрaсывaть кaмни — врeмя и сoбирaть кaмни.
Я крутился вoвсю! Рaз ужe oтрeмoнтирoвaли двa Гиттия-4, тo oбрaтился к пoлкoвнику aвиaции Ивaницкoму с прoсьбoй. Oбсчитaли oни и пoлучилoсь — в слeдующую нoчь oдин бoмбёр лeтит нa пoрт Кoнстaнцу, a втoрoй — нa нeфтяныe пoля Плoeшти. Нo нe с бoмбaми, a с тaкoй бoлee интeрeснoй вeщью — aмпулы КС-1. Кaк мнe выдaл o ниx спрaвку повелитель инженерного отдела моего штаба "Длинная толстостенная стеклянная ампулка, наполненная самовоспламеняющейся смесью (на основе серной кислоты сиречь белого фосфора), вставленная внутрь бутылки с зажигательной смесью. Рядом разбивании бутылки происходило разрушение ампулы, что вызывало самогорание зажигательной смеси".
И, покольку мне выдали информация, что Ил-4 будет закидывать румынский порт этими ампулами сбочку 3 часов утра, то я договорился с командованием флота — в 3 часа трофейная подлока закругляйтесь в районе Констанцы. Вот тут и получилась потеха! Пристань горел как свечка, стоявшие на рейде корабли-нейтралы неведомо зачем и рванули из него, поняв, что нефти изо резервуаров порта они не получат. А тут надо же эсминцам Кригсмарине — четыре торпеды из носовых аппаратов подлодки. И присутствие отходе — две из кормовых! И тут на горизонте встаёт отсвет — горят нефтянные вышки!
Шум был на всю Ивановскую, равно как говорится. Гебельс по радио захлёбывался от страшный — "Эти восточные варвары были ужасны! Такова безлюдный (=малолюдный) знала Европа со времён пожара Рима!" Ну да, когда они жгли мирных жителей в домах и сараях — сие одно, но вот когда горят нефтянные вышки и ФРГ осталась без нефти и боевых кораблей на Чёрном множество…
Так что после доклада Хозяину через неделю Ли-2 привёз "Правду" — меня наградила орденом Ленина. Полностью фронт радовался -я сказал, что эта и их благодарность.
Девушки мои медицинские вместе оставили методичку сообразно очистке ран бойцов на передовой, добавив, будто инициатором "золотых минут" в лечении" является вот то-то и есть сам командующий фронтом. Да ещё я вечером напел моим красавицам песню моей любимой группы "Бланжевый орёл", особенно им понравился куплет:
Я боюсь твоих губ,
С целью меня это просто погибель.
В свете лампы ночной,
Твои волосяной покров водят с ума…
Девушки опять плакать, но записали аминь слова. А через пару дней "Боевой эктодерма" со стихами "Письмо моей любимой" знали и старый и малый на фронте, много писем ушло к жёнам и подругам бойцов со такими стихами. Результат был потрясающий! Товарищ Сталин в разговоре по "ВЧ", прозрачно довольный разбоем наших летунов в порту и нефтяных полях Румынии, инда пошутил, что совсем не типично для него:
— Соотчич Козлов, тут Васильевский кактегорически против Вашего снятия и наказания, даже если если Вы провалите Крым. Говорит, что с Вашей популярнотью Ваша милость даже обойдёте и амого Симонова! Ваши песни знает весь страна!
Да, теперь я обратил внимание, как наши бойцы в фронте ко мне относятся. Явное обожание светилось в их глазах. Просто так что, когда немцы выбросили очередную пятёрку "киллеров" в области мою душу, то их сразу и окружили, так вот довезти до особого отдела никого малограмотный удалось. Бойцы, узнав, что диверсантов послали прихлопнуть командующего фронтом, в бешенстве просто забили их ногами и руками. Экипированы они были неестественно. Диверсанты были все офицеры, выряжены в одинаковые мундиры, баксы как шкура лягушки, к тому же изляпанные размытыми черными полосами. Кирзачи с коротко обрезанными голенищами, шнурованные сбоку. На поясе эсэсовкий ятаган и револьвер Нагана и "Парабеллум Лонг-09" с разрывными пулями с ядом — ради ближнего боя. Дополняют, так сказать, внешний фактура перчатки толстой кожи и черный берет чуть набекрень. Крутые ребятушки. Точнее — убитые немецкие диверанты. Бойцы все одеты, накормлены, в госпитале поглощать всегда медикаменты, на убой их не бросают — в настоящее время бойцы готовы убить любого, кто будет держи мня покушаться!
Поняв это, теперь и Мехлис вёл себя со мной неизмеримо спокойнее — стоило ему наорать, как вокруг него были токмо злые взгляды бойцов. Звериным чутьём он понял, что такое? махать свои "Маузером" у меня хуй носом теперь ему смертельно опасно — автоматы моей охраны смотрели очевидно невзначай ему в спину. Но особо его злило, что-что я совсем не реагирую на его указания и вопли, а при случае он заканчивает брызгать слюной, я отдаю приказы в письменном виде и решительно противоположные. Никаких тупых атак на пулемёты фашистов, по образу он постоянно требует. Всё делать с умом и жохом!
А вот вечером для успокоения моих нервов девушки придумали такое!
— Сотрудник генерал, Дмитрий Тимофеевич, а мы красивые? Вот посмотрите в нас, а то мы сомневаемся, — вот негодяйки, стоят передо мной в трусиках и лифчиках, начинай и чулочки натянули. Такая пленительная стайка красавиц есть расчет, я даже непроизвольно сглотнул слюну.
— Нет, девушки, вас не красивые, — вытаращенные глаза и открытые ротики. Необходимо будет в эти ротики засунуть моего сразу вставшего "генерала". Я есть мхатовскую паузу… Вы, девчата мои ненаглядные, без- красивые, а очень, просто невероятно красивые, вы адски фигуристые и сексуальные, — вот сейчас они без труда стали отмирать от шока. Вот напугал я их!
Они с визгом кинулись ко ми и просто зацеловали. Потом Оля и Света вышли, как видно на кухню, а Наташа гибко опустилась на колени и я оказался в раю, в самом прямом смысле сего слова — ну ведь только в раю может быть льстиво! Наташа взяла в свой красивый сладкий ротик мой взлетевшего в небеса от удовольствия "орла" и гляди сейчас я так бурно и сладко кончаю, чуть без- рыча от невероятного удовольствия. И вскоре коварная новь — девушки принесли кофе. И Наташа выдала чуть этак очень сексуально — она сейчас пьёт "кофий со сливками". И все три красотки гласно захихикали! Вот коварные какие! Но зато я в точности отошёл от психа из-за постоянных стычек с Мехлисом.
И держи просьбу моих красавиц спеть я им выдал популярную песню 50-х годов:
И сиречь я додумался, братцы,
И сам-то понять не могу!
В любви поперед. Ant. после нею признаться,
Доверить дружку своему.
Под сумерок запели гармони,
И стал небосвод голубым.
Тогда и отправился к Ольге,
Моего друг с порученьем моим…
А от последних строчек девушки по новой плакать:
Прости меня Оля, Ольга Петровна,
Безвыгодный знаю за что, но прости…
Девушки еще зацеловали меня. Вошедший Толбухин уже не был в своём обычном шоке, так девушки постарались его довести до шока. Выпил возлюбленный крепко и на радостях, обмывая своё новое имя и орден БКЗ. Вот утром он проснулся в жарких объятих красавицы Светочки…
