Сoлдaтик вeрнулся
Зa счaстьe любимыx, улыбки друзeй
Я рoдинe oтдaл сeмьсoт тридцaть днeй.
Двa гoдa в aрмии этo — шкoлa жизни, нo я лучшe бы oстaлся бeзгрaмoтным. С жeнским пoлoм в aрмии вooбщe нaпряжeннo, и спaсaeт сoлдaтa чaй с брoмoм, и тo, чтo дoмa eгo ждeт любимaя.
A вoт xрeн, тaм ни ктo нe ждeт. Чeрeз гoд письмa стaли приxoдить аминь рeжe, чeрeз пoлтoрa — oнa и вoвсe пeрeстaлa писaть.
Нo тута «дeмбeль» мoй, пoдoшeл. Нe дo пeрeживaний кaк-тo стaлo, тo пoслeдниe учeбныe стрeльбы с мaнёврaми — пoчти три нeдeли в пoляx, тo дeмбeльский aккoрд. Душa ужe ждёт прaздникa, кaк в дeтствe нoвoгo лета. А вот когда уезжал из части чуть безлюдный (=малолюдный) плакал.
А дальше: красивая форма с аксельбантами и кучей значков, кирзачи начищены до блеска, отполированная бляха ремня, в которую смотришься вроде в зеркало. Тяжелый запой в плацкарте — двое суток, песни почти гитару, прощание с друзьями-сослуживцами. И вот, наконец, появление. Ant. отъезд в родной город.
С вокзала пешком, через центр города, ох (как) будто за два года все изменилось.
На маршрутку и по дворам. Понедельник, почти обед, родители на работе.
Позвонил, бесспорно, маме. Потом друзей обзвонил, но у них своих дел: кто именно-то в институте, кто-то на работе, и однако как-то не очень рады, что вернулся. Компаратив так: «Вернулся и вернулся — молодец, а сейчас отвали».
Разумеется, к вечеру стали подходить, поздравлять, обнимать, хлопать сообразно плечу, разглядывать сержантские лычки. Друзья, друзья друзей, весь век подряд только не «Она». И тут один не разлей вода мне всё-таки сказал, что Ольша, моя, сделано полгода как замуж вышла. Узнал, и даже полегчало, да ну? бог с ней думаю. Хотя могла бы заметить, мы с ней всё-таки восемь лет вкупе были.
Неделю, примерно, «паломники шли на поклон» к заслуженному дембелю Российской Армии, гвардии сержанту Станиславу Япишенко. Пусть будет так еще дел своих накопилось. Страховку на машину засобачить, её саму — до ума довести (два возраст считай никто не ездил). Бабушку с дедушкой проведать. Выспаться, опять же, хочется. На солнышке получи и распишись пляже поваляться — конец июля всё-таки. Выходные с родителями нате даче, родня приехала — шашлык-машлык всякий.
В трудный день поехал восстанавливаться в университет. Потом пошел бродить в области городу, ноги сами привели к дому Ольги. Постоял, посмотрел нате окна. Да и решил — зайду хоть в глаза ей посмотрю.
Позвонил в проем. Открыла Надежда Николаевна — Олькина мать. Она дочерина и воспитала в самые тяжелые годы (отец погиб, егда Оле было десять). Красивая, ухоженная женщина. Ей и убор, кстати, еще не было на тот секундочку.
— Да, Вам кого? — присмотрелась, всплеснула руками. — Стас, сие ты?
— Я. Здравствуйте, Надежда Николаевна.
— Вернулся, значит, солдатик? Да что вы как ты, рассказывай.
— Да, уже неделю после этого. Я — в курсе про Олю, хотел её увидеть, парой слов откинуть коньки.
— Нет её, она у мужа живет. — Тётя Надя смутилась. — А твоя милость — проходи, чай попьем, поболтаем, а то я тоже ни в коей мере одна — скучаю.
Я замялся немного, а мама Оли меня точь-в-точь втащила за руку в квартиру и закрыла дверь.
— Разувайся, проходи держи кухню.
Зашел, сел в уголке, на столе появились: двум чашки, ваза с печеньем, бутерброды какие-то.
— Неужли, рассказывай, где служил, что нового?
— У меня так что, Тёть Надь? У вас вон как постоянно изменилось, город и не узнать. Служил я в артиллерии, наводчиком в самоходке. Под Владимиром. Лес, болота, восемь видов комаров, и летят одни вслед другими с апреля по октябрь.
— Вот как любопытно, Дядя Стас, какая я тебе тётя. Просто Надя. — Возлюбленная, улыбнулась. — И почему именно «восемь» видов?
— Сколько насчитали. Они но все разные по размеру, цвету, форме, сперва мелкие серо-черные как наши, потом бешено большие коричневые, и так далее, последние тоже мелкие, только с красноватым отливом, и тонким длинным жалом.
— Вот ваша милость, значит, чем в армии занимались — комаров считали. — Рассмеялась симпатия.
— Да по всякому было, и учебно-полевые выходы, в отдельных случаях месяцами в палатке или под машиной живешь. И стрельбы, особенно ночные, часом «Грады» или «Смерчи» работают, красиво. Хоть и грохотание стоит — жуть, барабанные перепонки лопаются.
Я как-ведь расслабился, за разговором. Надя рассказывала, что нового в городе появилось. Зуб даю и просто было мне болтать в её компании.
— А что такое? мы за чаем сидим, у меня вина бутылочка поглощать, откроешь? — С этими словами она встала из-ради стола.
Через пару минут вернулась на кухню с бокалами и бутылкой Рислинга.
— Стас, мужской член в ящике стола — с твоей стороны.
Я открыл бутылку, налил объединение бокалам вино. На столе появился сыр и плоды.
Надя подсела ко мне поближе, я сначала невыгодный обратил на это внимания. Разговор пошел засим, о планах на будущее, о всякой ерунде (и как я сию минуту вспоминаю, ни разу так и не коснулся Ольги).
Винцо довольно быстро закончилось, а уходить мне совершенно маловыгодный хотелось. Было принято волевое решение сходить всё ещё за одной бутылкой. Взяли две и тортик (который бы знал, чем это всё кончится…).
Держи
середине второй бутылки мы мило кормили не разлей вода друга с рук, к концу её целовались в засос. Докол я открывал третью, Надя, уселась на барную стойку.
Подошел, дал ей стопа. Она левой рукой взяла меня за майку, притянула к себя, обвила ногами талию. Поцеловала, я ответил. Её теплые мягкие щупальцы оказались у меня под футболкой. Я снял футболку, нате мгновение, оторвавшись от её влажных солоноватых губ.
Развязал поясок сверху халате, распахнул его, и обнаружил там прекрасное гарполит. Слегка провисшие, но упругие груди среднего размера с огромными коричневыми сосками. Небольшая невус на плоском животе прямо над пупком. Исправный треугольник темных волос над её алыми мокрыми и вожделеющими половыми губами.
Автор этих строк целовались, Её правая рука нежно трепала мои вихры, левая гладила мою грудь, мой живот, анданте спускаясь вниз. Взялась за ремень несколькими ловкими и умелыми движениями расстегнула его, после (этого пуговицу и молнию на джинсах. Надя раздвинула уходим, и легким движением помогла штанам упасть на настил. Слегка оттолкнула меня. По-кошачьи грациозно ((то) есть это умеют только молодые, но опытные женская половина человечества) спрыгнула вниз. Сняла с меня трусы, откинула длинные пышные я у папы дурачок назад, и взяла член в рот. Я кончил на десятой секунде, в качестве кого малолетка в первый раз. bеstwеаpоn.ru Вот что из чего явствует опыт женщины, и два года воздержания на чае с бромом. Надя легко надрачивала мой пульсирующий член, пока огромное объем спермы вырывалось наружу и стекало по её лицу, подбородку, бюст.
— А с Олей у вас, это было? — спросила она.
— Согласен, еще на первом курсе. Тебе интересно? — ответил я.
— Не имеется, как-то к слову пришлось.
— Тогда, я в ванную держи секунду.
— Я жду тебя в спальне.
Быстро обмывшись пониже. Ant. выше пояса, я вернулся к Наде.
Она стояла голая, возбуждающе выгнув спинку, и зажигала свечи на тумбочке сбоку с кроватью.
Подошел ближе, положил руки на её крепкие ягода (красна). Склонился над ней, поцеловал правую лопатку, поэтому левую. Начал спускаться вниз вдоль позвоночника, покрывая её спину поцелуями. Дойдя задолго. Ant. с копчика, выпрямился, взял член в руку, пару в один из дней передернул. Мягко и аккуратно вошел в мокрую горячу вагину. Сексапильный марш-бросок с полной выкладкой стартовал. Медленные движения фрикции с страшный амплитудой я постепенно укорачивал и увеличивал темп, пока Наденька стонала по сию пору громче. Наконец, она задрожала, и вцепилась мне в левую руку, которой я массировал её маркоташки. Вышел из нее, несколько минут мы целовались.
Возлюбленная повалила меня спиной на кровать, уселась с высоты, и понеслась в позе наездницы, «лавой» в атаку за следующим оргазмом. Опять-таки минут через двадцать мы сдались. Я выкинул «белый флаг» посевной жидкости.
Душ, перекур на кухне, и пулемет так и быть для отражения новой атаки.
Её ноги получай моих плечах и я быстрыми очередями возвратно-поступательных движений расстреливал Надину вагину. Приблизительно через полчаса раскаленный пулемет захлебнулся в оргазме. Возможно всё.
Перекур на кухне, и «Победный вальс» нате барной стойке. Она уже даже не стонет, а повизгивает, я хриплю и рычу, задыхаясь через восторга и счастья. Её оргазм, ногти впиваются в мою спину, оставляя глубокие царапины, (как) будто колючая проволока. Но я почти не чувствую сего. В голове пульсирует одна мысль: только вперед, быстрее и быстрее паки (и паки) быстрее. Надю разрывают приливы оргазма, она кричит, прокусывает себя губу. Я в исступлении тоже бьюсь в конвульсиях, перед тем словно кончить.
Мы занимались любовью до утра. Рукоприкладство был тяжелым, и потом я жадно пил на кухне воду изо-под крана.
А потом когда мы пили кровный «утренний» кофе, на обед в гости к маме зашли Оля с мужем.
— Оля, Лёша, а у меня месячные. — Раздался голос Нади в коридоре.
— Кто там, мамаша? — спросила Оля.
— Солдатик из армии вернулся. Лёша проходи сверху кухню. — А сама повела дочь в комнату.
На кухню вошел от земли не видать широкоплечий парень лет двадцати пяти, шатен с вьющимися волосами. В общем — полная полярность мне.
— Алексей. — Он протянул мне руку.
— Славуся. — Мы обменялись крепким рукопожатием. — Поздравляю, рад вслед вас.
— А ты Олин…
— Уже нет, теперь твоя милость Олин. — Я не дал ему закончить мысль. — Садись, Надежа Николаевна меня угощает очень вкусным кофе с печеньем.
Некто сел напротив меня, взял печенье и спросил:
— Идеже служил?
— «Артель», под Владимиром.
В это время в кухню вошла Надя.
— Стас тебя Оля просит залететь к ней.
— Ольша, привет!
— Привет, Ежонок. — Она подошла ко ми, обняла, поцеловала в щеку и прошептала, — Прости меня.
— Я далеко не в обиде, в общем. Только на то, что твоя милость мне ничего не сказала. — С этими словами я развернулся и вышел изо комнаты. — Тётя Надя, проводите, — попросил я, проходя мимо кухни. — Леша, береги её.
В коридоре я чмокнул Надю в уста, и ушел.
— Заходи еще… — и что-то неразборчивое донеслось, временами я шагнул в лифт.
P. S. И я ещё не… скажу сколько стоит раз заходил. Но это уже совсем другая регесты.
Январь 2019
